Любопытство - это основа основ образования, и если мне скажут, что любопытство убило кошку, я скажу, что это была достойная смерть.
Автор: Соня Сэш
Бета: Чжан
Название: Мир полон не геев.
Рейтинг: R
Жанр: ориджинал, авантюрный любовный роман
Картинка: Чжан http://www.diary.ru/~katarsleit/?co...postid=16273348 (Жиль)
Предупреждение: ненормативная лексика - есть, насилие – ну если совсем чуть-чуть, еще пропаганда алкоголизма и сексуальной распущенности (
)
Авторские примечания: пролог к роману отправлен на конкурс RSYA 2006. Лежит там: http://awards.ruslash.net/2006/fics...lon_ne_geev.htm. Действие происходит в оригинальном мире, созданном для исторической настольно-ролевой игры с элементами фэнтази «Ойкумена», где-то в самом начале эпохи Возрождения. Мир собирался по кусочкам и для игры, поэтому я не боюсь, что повторилась. Я – точно знаю, что в чем-то повторилась. Например, слово «дис» взято у Тиамат. Спасибо, Чжан, лучшему Мастеру и спецу по виртуальной реальности, за то, что когда-то придумала это клевое развлечение, спасибо Диме за Рене Великолепного и за то, что так не любит яой, спасибо AD за лапочку Ульха, спасибо Яру за Стоуна и за виртуозный мат, спасибо тем, кто подыгрывал нам на разных периодах этой замечательной истории.
читать дальшеМИР ПОЛОН НЕ ГЕЕВ
(неклассическая симфония в пяти частях)
АЛЛЕГРЕТТО
МНЕ СЕМНАДЦАТЬ
В котором мы узнаем: - о том, как сделать так, чтобы тебя точно вышибли с вечеринки - о том, почему у королевы Элоизы красная грудь – о том, что общего может быть у дроу с королевской гвардией – о причинах, благодаря которым можно назвать город «несчастным» - о том, почему ротные в королевской гвардии не спят с рядовыми
Оргазм – не повод для маразма.
Маразм – не следствие оргазма.
Наш личный с Чжан
неточный пример формальной логики
ГЛАВНАЯ ТЕМА
СВЕТСКИЙ РОМАН
Рене обладал странным свойством бросаться в глаза на фоне всех остальных, кто бы его ни окружал.
Вроде бы в нем не было ничего особенного: эльф как эльф – стройный, невысокий, до смазливости красивый… Всегда отстраненно-задумчивое выражение лица, капризные губы и золотистые колечки волос, будто намокшие и прилипшие к вискам и затем свободно спадающие на плечи – Рене был хорошеньким, как конфетка. И в то же время ширина плеч, объем мускулов, упрямые скулы с не менее упрямым подбородком вкупе и манера держаться так, будто на самом деле ему давно на всех и вся далеко оранжево – все это не давало облику Рене скатиться до образа «хорошенького молодого мальчика». Он мог быть женственным в повороте головы или пожатии плеч – и в то же время казался вполне мужчиной со строгим взглядом бутылочно-зеленых глаз.
Двойственность всегда интереснее единичного, а сложное – привлекательнее простого. Это сразу просек умница Коэль, принимая на службу Рене. Однако, все поползновения господина посла последний отверг с невесть откуда взявшимся, но вполне ему присущим высокомерием. Потом это понял и я – уже в тот, первый раз, когда безошибочно определил свою новую жертву среди лионской толпы. По обыкновению, мне было нечем заняться, я был нетрезв и готов на подвиги во имя Любви и Согласия. Золотоволосый эльф в кольчуге и пыльном плаще, прищурившись на солнце, разглядывал памятник королеве Элоизе Красная Грудь. Почему-то (или это происки Судьбы, или я – не самый сексапильный парень во всем Ситэ!) он показался мне самым подходящим объектом для подвига. Я решительной, слегка расхлябанной походкой уличного бездельника подошел к нему, и встал рядом, присоединившись к созерцанию.
-Шикарная женщина… - пробормотал мой предполагаемый партнер.
Я кивнул.
-В народе ее называют Элоиза Красная Грудь.
Своего я добился – лесной эльф оторвался от пышного бюста королевы и окинул меня таким же задумчивым взглядом. Глаза у него были неожиданно зеленые – у брауни почему-то очень редко встречается этот цвет. Вот разве что у Коэля, но Коэль у нас вообще уникум, единственный в своем роде. Поговаривают, что его мать была не лесной эльфийкой, а равнинной, поэтому у Коэля черные волосы, высокий рост и зеленые, как крыжовник, глаза.
-А у нее действительно красная грудь? Почему?
Я пожал плечами. И то правда, откуда бы мне знать? Я не сплю с женщинами, а тем более, с королевами.
-Ты кто? – в вопросах знакомства объект моей утренней охоты оказался весьма лаконичен. Я вытащил руку из кармана, обтер ее о полу камзола (как раз перед этим ел бараньи ребрышки и черную кровяную колбасу в «Заварухе») и протянул ему:
-Секс. Очень приятно.
Взгляд Рене стал еще более загадочным. Он хмыкнул и осторожно, словно нехотя, дотронулся до моей руки холодными пальцами. Я сжал его ладонь своей, достаточно горячей, чтобы отогреть замерзшую кожу. Пальцы у Рене были грубыми, у основания каждого угадывалась мозоль от долгих тренировок с двуручным мечом, отягчающим его пояс, но это только добавило привлекательности в моих глазах. Сразу представилось, как будет приятно чувствовать эти шероховатости нежной кожей ягодиц… Словно угадав мои мысли (а может, все отражалось на моем лице), эльф как-то очень женственно склонил голову набок:
-И чего ты хочешь?
-Тебя!... – выпалил я и замер, чувствуя себя под изучающим взглядом бутылочно-зеленых глаз как пришпиленная к бархатной подушечке бабочка. И тем не менее, мне все еще казалось, что я не ошибся. Потом Рене медленно кивнул.
-Хорошо. Снимай штаны.
Я сглотнул набежавшую слюну, чувствуя, как мои глаза становятся еще больше обычного, хотя мне казалось, что это невозможно.
-П-прямо здесь?
-Почему нет? – спокойно отреагировал эльф. – Тебе что-то мешает?
Я оглянулся. Толпа огибала нас со всех сторон, растекаясь по Королевской площади пролитым киселем, а над ней, как вечный символ аристократически-купеческого Лиона, возвышался охренительный бюст Ее Величества Элоизы. Действительно, почему бы нет? Чего нам, экстремалам, каких-то бюстов боятся, а в полиции я уже бывал, поизмываются и, в конце концов, выпустят… Я принялся распускать завязки на коротких, по голенища замшевых сапог, бриджах. Рене наблюдал за процессом все с тем же невозмутимым видом, в его взгляде не было ни тени насмешки. Только в глубине зрачков мне привиделись мерцающие шаловливые огоньки, дающие понять: этот парень – не так прост, как кажется.
-Неплохо, - оценил Рене. – Ну, я пошел?
И он действительно ушел, оставив меня стоять посреди Королевской площади со спущенными до колен штанами, отличным стояком и отчаянно бьющимся сердцем. Королева неодобрительно пялилась на меня поверх своего бюста, а прохожие, привыкшие ко всему (это же Лион), не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Именно в этот судьбоносный момент я понял, что готов влюбиться в парня с такими странными глазами и нестереотипным поведением. Да, он смеялся надо мной… но, по крайней мере, он делал это красиво! Большинство и на такое не способны…
Вечеринка… вернее, королевский прием был в самом разгаре, когда ему оказал честь своим появлением сам Джули Кортес, менестрель, к тому же весело помахивающий перед собой письменным приглашением, которое раздобыл Коэль. Так как дело было вечером, я уже едва держался на ногах, но, будучи верным себе, тут же стибрил с подноса пробегавшего мимо взмыленного слуги бокал с каким-то дорогущим пойлом.
Господин посол обнаружился возле столика со жратвой (ничего особенно умного – сплошь канапе с гусиной печенью, марсельский шевр с конфитюром из инжира и креветки - типа королевский род подвергнется разорению, если приготовит нормальную баранью отбивную). Был Коэль, как всегда, высок, строен и роскошно прикинут. На шикарных темных волосах красовался красный бант – дань эпатажу.
-Коэль, сладкий мой! – обрадовано замахал руками я и осекся: рядом с Коэлем маячила подозрительно знакомая золотоволосая личность, причем держала она себя так, будто всю жизнь только и делала, что тусовалась в королевских дворцах.
-Джулиан, ты как раз… - начал было Коэль, но заигравшая где-то сбоку, совсем рядом музыка прервала его словоизлияния на середине. «Не надо!» - ужаснулась интуиция, но я уже тащил господина посла танцевать, бесцеремонно схватив за рукав. Кажется, Коэль был несколько ошарашен таким положением дел, но, по крайней мере, он не стал возражать, когда я положил руки ему на плечи и увлек за собой в плавное течение вальса. Только тихо, чтобы никто, кроме нас, не услышал, заметил:
-Ну ты и засранец, Джули, - после чего резко привлек меня к себе, как прижимают хорошенькую девушку. Пальцы рук Коэля будто невзначай сомкнулись на моей спине. Теперь мы танцевали почти в обнимку. Браво, господин посол, и это при всем королевском дворе!... Я улыбнулся собственным мыслям и кивнул в сторону Рене.
-А это что за персонаж? Он с тобой?
-Не для твоей книги, мой сладкий, - Коэль, будто невзначай, провел пальцами по моему позвоночнику, дотронувшись до чувствительного места между лопаток.
-И все же? – не повелся я.
-Райнем. Лионский вариант – Рене. Мой личный телохранитель.
-Ах, тело-хранитель? Такой невысокий? Ах да, ты таких и предпочитаешь… И как он?
-Даже не думай, любовь моя. Он не хочет ничего знать об этом… что странно, меня еще ни разу не подводила интуиция.
-Значит, у тебя не получилось затащить его в кабинет? – развеселился я. – Ну-ну… Что не позволено Юпитеру, то вполне может попробовать бык, верно?
-Я и говорю, ты – маленький засранец, - с ласковой угрозой в голосе отозвался Коэль, который в приватном разговоре всегда позволял себе плевать на дипломатические
тонкости и вообще, много чего себе по жизни позволял. Мы закружились в каком-то особенно сложном движении, а затем музыка стихла, мы отошли на шаг назад, глядя друг другу прямо в глаза и насмешливо улыбаясь. В конце концов Коэль пожал плечами: мол, делай, что хочешь, а я умываю руки и пойду попробую вон с тем молоденьким дворянчиком с такими милыми глазками… Я с чувством глубокого морального удовлетворения отметил у него отличную эрекцию. Есть еще у старины Джулиана порох в пороховницах и ягоды в ягодицах!...
Следующий вальс я выделил специально для моего нового «персонажа». Сценарий был тот же. Как и его работодатель, Рене просто не успел сделать ничего, кроме как лениво изогнуть брови. Прижиматься ко мне он не стал, и я сделал это за него. Вернее, попытался…
-Кстати, меня зовут Джулиан, но ты можешь называть меня Джули, - осторожно сказал я. Ответом было фырканье:
-Я уже в курсе… Личная малышка Коэля, не так ли?
-И хорошо оплачиваемая, сладенький! - бодро соврал я. – Так как насчет продолжения вечеринки в более тихом месте?
-Не имею привычки спать с девочками своего начальства, - Рене ловко уклонился от моих излишне жарких объятий. По сравнению с ним я выглядел как хрупкий подросток, хотя был примерно такого же роста. Мы по-прежнему находились на детском расстоянии друг от друга, и меня это просто бесило. Пришлось применить нечестный прием: я опустил голову так, что светлые, разные по длине пряди упали прямо на лицо (давно пора обрезать эту сиротскую челку, но все в один голос вопят, что она мне идет), пожаловался блестящим серебряным пуговицам на белом парадном камзоле Райнема:
-Кажется, я понял, что Коэль имеет в виду под словом «засранец»… - и поднял на Рене огромные, с поволокой слез глаза. Чистые и голубые, как моя ориентация.
-Да, я такой, - высокомерно заявил телохранитель. – Но ты ведь от меня не отвяжешься, верно? Так и будешь весь вечер под ногами путаться?
-Естественно, путаться под ногами – как раз то, что получается у меня лучше всего, - для пущей убедительности я похлопал густыми пушистыми ресницами.
Рене снова фыркнул:
-Какие же вы все здесь упертые, не понимаете нормального лионского языка… Ладно. Жди меня у черного входа ближе к концу приема. Постараюсь избавиться от старого извращенца пораньше.
Внутренне порадовавшись за Коэля, я кивнул. Остаток вечера я шлялся по залам (господин посол был занят дипломатическими переговорами), поедал канапе, мечтал о баранине, сплевывал косточки от оливок прямо на мраморные полы и медленно допивался до состояния полной прострации. Как я и предполагал, прием оказался на редкость скучной штукой. Из гостей меня всерьез заинтересовали только двое. Один из них был странного вида мужчина в дорожном и не вполне чистом костюме, неизвестно каким путем попавший на прием. Мало того, что у него были абсолютно белые волосы и словно лишенная красок кожа, так еще и карие глаза сверкали красноватым оттенком. Кажется, таких по-умному называют «альбиносами». Он тоже сплевывал косточки от оливок на пол, матерился на скупость королевских поваров, а потом искупал слугу, разносящего выпивку, в фонтане со словами:
-И чтобы я подобной гадости в этом доме больше не видел! В жизни не пил такого дерьма!
Присутствующие при скандале наградили альбиноса бурными аплодисментами. Смельчак, заявивший, что вино из королевских погребов отдает тухлятиной, ничуть не стыдясь, раскланялся перед публикой и куда-то скрылся. Я переключился на созерцание турнира шпажников, происходящего во внутреннем дворе среди причудливо подрезанных кустов. Облокотившись на оградку, я принялся внимательно разглядывать соперников. Мне сразу же приглянулся один из них: молодой парень ростом почти с Коэля, отличавшийся забавно манерным стилем поведения. Он даже шпагу держал так, как держат бокал с вином – чуть ли не двумя пальцами. Словом, что-то в нем было, что-то, что выделяло его из окружающей толпы… Он мне сразу понравился, поэтому я подошел к придворному, принимающему ставки, распутывая на ходу завязки кошелька.
-Вот на того парня… который из Баскии, - кажется, я угадал. Неудивительно: парень со шпагой обладал всеми необходимыми чертами истинного баскийца – черные, как смоль, волосы, нос с аристократической горбинкой, узкие смуглые скулы, горящий взгляд темных глаз, из-за которого кажется, что все баскийцы – законченные фанатики.
-Ульхен Лопес, тридцать монет от Джулиана Кортеса, один к пяти, - равнодушно повторил придворный, а писец, тощий парнишка с воспаленными глазами, как-то очень нехотя заскрипел пером, занося информацию на бумагу.
Лопес, говорите? Вполне баскийская фамилия. Значит, все-таки оборотень. Хм… Я подкрался к Ульху, который как раз сидел на витой железной скамеечке и разминал пальцы, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. А зря: я быстро, пока он не опомнился, обнял его сзади за плечи и томно прошептал прямо в ухо:
-Сладенький, не подведи. Я поставил на тебя все свои сбережения на черный день.
-Ага, - автоматически кивнул Ульх, съежившись в моих объятиях. М-да, он явно не из числа поклонников тактильных ощущений. Я усмехнулся и оставил парня в покое – не стоило бесить его перед самым турниром. Оборотни – горячие ребята, а тридцать монет были дороги мне как память о потраченном на Коэля времени, ведь мог бы и пару приличных стихов написать… Кстати, насчет стихов. Я снова направил стопы к разодетому в пух и прах придворному, принимающему ставки.
-Скажи, любезный, раз уж пошла такая пьянка… состязание менестрелей в этом году предвидится?
-Да, - придворный окинул меня понимающим взглядом. – Отдельно песни и стихи. Будете принимать участие?
-Конечно! – всерьез обрадовался я. Когда еще случиться шанс получить халявных слушателей среди столь изысканного общества (вспомнить только Коэля с его шикарными шмотками, золотыми кольцами и бесконечными вечеринками)? – Записывайте: Джулиан Кортес… Нет, пишите «Джули Эльф». Это мой псевдоним.
Слово «эльф» в устах придворного, когда он диктовал информацию мальчишке, прозвучало довольно скептически, но я не стал обращать внимания. В конце концов, пусть завидует. У самого, небось, в роду без гномов не обошлось, урод еще тот… До турнира оставалось пять минут, которые я использовал с толком, попросив у писца чернил и накропав что-то более-менее удобоваримое прямо на месте. Уж что-что, а это я умею…
На турнире Ульх дрался как Бог, мигом растеряв всю свою манерность. Звериный оскал и то, как он откидывал за уши длинные волосы в промежутки между боями, выдавали в нем его наполовину животную натуру. Шпага в руках Ульха мелькала не хуже, чем змея в руках танцовщицы с базарной площади – правду говорят, что все баски виртуозы во владении этим видом оружия. Глаза оборотня фанатично горели. Вот честное слово, он был очень хорош в охватившем его азарте. Странно, а так вроде и совсем не красавец, обычный такой паренек, ничего особенного… Дело неминуемо шло к победе. Парой изящных движений Ульх дожал последнего противника, выбил у него из руки шпагу и приставил свое оружие к его груди. Зрители, в основном, симпатизирующие тому же конкурсанту, что и я (слишком уж хорош), выдали обильную порцию аплодисментов. Лицо Ульха озарила белозубая улыбка – одна из самых счастливых, которые я только видел в своей жизни. Я тоже улыбался, когда получал свой выигрыш. Стоило отблагодарить победителя, разве не так?
Я поймал Ульха чуть позже в одной из зал, где он, напряженно и сильно стесняясь, поддерживал светский треп с королевскими фрейлинами, законченными идиотками. Нужно было срочно спасать раскрасневшегося бедолагу от снисканного успеха. Применив ту же тактику, что с Коэлем и Рене, я оторвал испуганного парня от женского общества и вытащил на площадку танцевать. Ульх смотрел на меня так ошарашено, что я счел своим долгом успокоить беднягу:
-Не парься, дружище, посмеются и забудут. Ты же знаешь женщин…
Ульх сделал страшное лицо.
-Но я не гей… - прошептал он таким тоном, будто только что выдал страшную государственную тайну.
-Ничего, у каждого свои недостатки. Я вот гей, - заявил я, чем окончательно вогнал оборотня в ступор аж до конца танца. От нового развлечения (Ульх так славно краснел – как будто волна пробегала сверху вниз по юношескому лицу) меня отвлек вид Коэля, танцующего с Рене. Господин посол выглядел как кот, облизывающийся на сметану. Рене (у-у-у-у, изменщик!) даже позволил ему завести руки за спину. Невероятно… Я ощутил достаточно болезненный укол ревности – уж кому, как не мне, знать, как Коэль может завести буквально с пары прикосновений. Впрочем, спокойный, как каменная стена, Рене на руки посла не обращал внимания, и я снова развеселился – кажется, все будет хорошо. А я сказал, будет! И надеюсь, на этот раз сниманием штанов дело не окончится…
Герольд возвестил о начале состязаний менестрелей. Я отпустил свою взмокшую от напряжения жертву (Ульх сразу шарахнулся куда-то в толпу. Надо понимать, по принципу: чем дальше от меня, тем лучше) и торопливо прошел в Главную залу. Там перед бархатные очи самой королевы Элоизы предстали четверо конкурсантов. Я быстренько пристроился в ряд пятым и зачарованно уставился на обтянутую черным бархатом грудь королевы. Говорят, любопытство сгубило кошку… Меня когда-нибудь точно сгубит привычка брякать что попало и где придется. Коэль одобрительно подмигнул мне из сборища зрителей, стоявших по стенам залы ровным полукругом. Позади него торчал с надменным видом Рене и делал вид, будто знать меня не знает, да и эту подозрительную личность с красным бантом тоже.
Состязание проходило в два этапа. Сперва мы читали свои заготовки, после чего троих безжалостно отсеяли и я остался наедине с симпатичной, хотя и странноватой девушкой в богемном прикиде. Нам дали пять минут на то, чтобы сочинить несколько строчек о нашей королеве.
Тоже мне, проблема...
Королеве Элоизе Лионской посвящается
Если б были вы вином,
То, конечно, лучшей марки,
Если б были вы письмом,
То, должно быть, без помарки,
Если б были вы цветком,
Были б лилией сердитой,
Если б были вы пажом,
То уж точно фаворитом.
Жаль, что вас нельзя сорвать,
Жаль, что вас нельзя прочесть,
Жаль, что, глядя вам в глаза,
Не сказать вам все, как есть.
Жаль, что вас нельзя поднять,
Выпить вас под звон посуды,
Жаль, что вас нельзя поймать
И поцеловать прилюдно.
Эта строгая вуаль,
Эта стража справа-слева...
Вы – всего лишь королева...
Даже жаль...
...Королева поднялась, величественно колыхнув бюстом (пятый размер и никаких претензий к производителю):
-Итак, победителем состязания менестрелей по решению просвещенного жюри стала Лельдэ из Карса, чьи стихи были высоко оценены за эстетичность и соответствие канонам. Она получает главный приз – денежное вознаграждение в сумме двухсот монет. Стихи Джули Эльфа вызвали споры среди придворных поэтов, и они решили…
«Ох, выставят меня с этой вечеринки, жопой чую», - вздохнул я, а может, моя бесславно погибшая интуиция. Сделав паузу, королева возвестила:
-…что названный Джули Эльф, он же Джулиан Кортес, достоин почетного второго места и специальной награды за неординарность. Молодой… гм… человек, вы можете попросить меня о чем-нибудь в разумных пределах, и я исполню вашу просьбу. Подойдите ко мне.
Я сделал шаг вперед, не веря своим полуэльфийским ушам. Неужели меня хоть раз оценили так, как я того заслуживаю? Да еще здесь, в Золотой Зале Блуа? Невероятно, но, кажется, факт…Разумеется, я мог бы попросить денег и на какое-то время избавиться от требовательного Коэля. В последнее время эта сволочь ударилась в экзотические развлечения и сильно меня раздражала. Но королева была так великодушна… а Рене так мил там, на площади, что я сделал глубокий вздох, в который раз прощаясь с жизнью, по крайней мере, беззаботной, вскинул на королеву глаза и громко спросил:
-Тогда, если это в разумных пределах, ответьте: а у вас правда красная грудь?...
Воцарившаяся тишина окончательно уверила меня в печальном исходе так хорошо начинавшегося вечера. Рене ссутулился и прикрыл рот ладонью. Его глаза смеялись, глядя прямо на меня. Коэль прижал ладонь к лицу в жесте: «Нет, он невменяем!...». Его тоже можно было понять: не каждый день по два раза за одну вечеринку рискуешь своей репутацией из-за какого-то полукровки, которого сам на эту вечеринку и притащил. На что я мог бы резонно возразить: если он так дорожит своей репутацией, то может быть, как-нибудь объяснит мне тот факт, что каждый вечер в его особняке творятся самые настоящие оргии? Это не роняет его репутацию в глазах дипломатов и сородичей? Или у Коэля при его образе жизни осталось так мало репутации, что теперь ей уже ничего не грозит? В любом случае, так ему и надо, пусть помучается.
Королева облизнулась.
Я еще никогда не видел, как облизываются королевы. Не будь я геем, я бы сказал, что облизывалась Элоиза Красная Грудь вполне аппетитно и даже сексуально.
-Ну… там такое родимое пятно… - уронила она и замолчала. Ее лицо как-то странно подергивалось, но тон был спокойным. Я фигово читаю людей по особенностям мимики, но мне показалось… точно, она еле сдерживала смех. Тут мне припомнилось, что королева по слухам в прошлом была всего-навсего наемницей, человеком без роду и племени, которых горожане презрительно называют «приключенцы». Блин, как же ей, должно быть, иногда хочется просто повеселиться…
Как и всем нам.
Словом, все обошлось, и дальше, после того, как королева покинула своды Золотой Залы, вечеринка плавно переросла в пьянку. Как будто гости долго терпели и наконец-то стали добирать свое. А я неожиданно практически протрезвел – наверное, от стресса. Напиться снова у меня не получилось, я спросил у слуг, где в этом лабиринте есть черный выход и, наконец, вышел на свежий воздух. Оказавшись в саду, я вдохнул в себя аромат пышно цветущих роз, плюхнулся на скамейку под навес из ивовых ветвей. Тишина, прерываемая только отдаленным шумом продолжающейся вечеринки и треском кузнечиков, обжигала привыкшие к гомону уши, но в целом, Рене не мог придумать лучшего места для романтического первого свидания.
Я закрыл глаза и представил себе свой первый поцелуй с Рене. Эти капризные губки… будет приятно сперва потрогать кончиком языка, легонько прикусить, а потом втянуть в себя и не отпускать, пока они не распухнут, а вокруг рта на безволосой коже не появиться красноватый ободок… Стоп, Джули, пора прекращать это дело, неизвестно еще когда появиться твой любимый бодигвард, но если фантазия разыграется дальше, я не смогу вынести ожидание. Так и сдохну здесь, на этой миленькой скамеечке.
Открыв глаза, я поискал какой-нибудь способ отвлечься. Нашел почти сразу – на соседней скамейке (хорошо еще не было дождя) кто-то оставил скрипку. Моя душа вскипела от возмущения: кто же так обращается с музыкальными инструментами? Помниться, мне еще мама когда-то говорила: «Джулиан, если тебе не нравятся уроки музыки, это еще не повод пытаться разбить стенку скрипкой…». С тех пор я не выношу две вещи: когда плохо обращаются с музыкальными инструментами и когда со мной разговаривают тоном «Я всегда прав, а если я не прав, смотри пункт первый».
Скрипка, как ни странно, оказалась в хорошем состоянии, дерево даже не отсырело. Я отложил трубку, взял пару-другую нот и, убедившись в наличие звука, принялся придумывать мелодию к сочиненному вчера стихотворению, которое я назвал «Песня о Лионе». Голоса у меня, правда, нет и никогда не было, но я приспособился читать свои стихи речитативом под музыку, и в холодном северном Карсе мне неплохо за это платили. Там ни фига не знают об отношениях между мужчинами, но с поэтическим вкусом у них все в порядке. Вообще-то они кеннингами изъясняются, и как только друг друга сами-то понимают… В любом случае, хотя после дождливого Эйнжленда это был просто рай на земле, мне все равно как-то быстро наскучило.
Постепенно я впал в состояние, близкое к легкой нирване. Поднялся легкий ветерок, над моей головой шелестела листва, ветви ивы издавали негромкий удивительно мелодичный скрип, как будто их специально настраивали королевские менестрели. Музыка легко выскальзывала у меня из-под пальцев, я сопровождал ее монотонным бурчанием себе под нос… Словом, на какое-то время я забыл обо всем, включая даже Рене.
ПЕСНЯ О ЛИОНЕ
В славном городе Лионе
Люди весело живут:
В будни пашут, словно кони,
В выходные – пиво пьют.
И вампирам здесь не скучно:
Столько пьяных по ночам…
Им ведь тоже надо кушать,
Так же часто, как и нам.
Даже гномы, как напьются,
Дебоширят за двоих,
Ну, а дроу тогда смеются,
Когда шутка не про них!
А баскийские коты –
Носят конские хвосты!
А лионские эльфы –
С королевами на ты!
Что касается меня –
Я им, в общем, не ровня:
В жизни главное – здоровье,
Остальное все – фигня!
Чтобы жить здесь, надо близко
Нравы здешние узнать:
Если ты не мазохистка –
Лучше к дроу не приставать.
Не спеши в кота плеваться,
Даже если ты вампир.
Станет в парня превращаться –
Пригласи его в трактир.
Эльфы тоже могут ловко
Клеить девок под Луной,
Если встретишь полукровку –
Значит, точно голубой!
А у девок городских –
Что ни парень – то жених!
А у этих же парней
Каждый третий – точно гей!
Где и с кем встречать рассвет
Пофиг, если ты – поэт:
Мне прославиться успеть бы,
А до вас мне дела нет…
-Это не совсем правда. Дроу вполне могут оценить хорошую шутку, хотя, может, не станут смеяться, - низкий глубокий голос над моим ухом заставил меня вздрогнуть и опустить смычок. Мелодия оборвалась на дребезжащем звуке, я инстинктивно поморщился. Очарование нарушилось. Муза, пискнув от возмущения, вспорхнула с моего плеча и испарилась. Только иве было все равно – как шелестела, так и продолжала себе безмятежно шелестеть.
-Обязательно было портить песню? – взгрустнулось мне. Я отложил скрипку, снова взял удивительным образом не погасшую трубку, сделал пару затяжек и только тогда обернулся.
Дроу. Темные эльфы. Их ни с кем не спутаешь. Красивые и опасные. Как я уже говорил - ни один нормальный человек или даже ни один ненормальный полуэльф не станет связываться с дроу. Видите ли, дроу – это как раз те персонажи Книги Жизни, которые могут размазать вас по ближайшей стенке, шевельнув пальцем. Краем уха я когда-то слышал, что в просторных аудиториях Сорбонны проводился диспут, можно ли считать дроу разумными существами, или они – просто хладнокровные животные-убийцы… Скорее всего, это шутка. Они непредсказуемы – в этом-то и проблема.
К счастью, до времени ланча было еще далеко, да и я – не слишком аппетитный, а в саду не наблюдалось ни одной стенки, по которой можно кого-нибудь размазать. Рядом был только дроу – метра под два ростом, с мрачными бордовыми глазами, темной кожей и серой в темноте косой. Неестественно прямой, застывший и сильно смахивающий на галлюцинацию. Количество принятого мною за весь день спиртного заставило меня на всякий случай уточнить:
-Эй, а ты, часом, не белая горячка?
-Нет, - лаконично ответил дроу, разглядывая меня сверху вниз. Сильно сверху, я и так не особо выдался ростом, к тому же еще и сидел.
-Ну, это хорошо… наверное, - облегченно вздохнул я и стал ждать продолжения. Уходить он явно не собирался.
-Чья это песня?
-Чья-чья… моя, – вот сейчас придет Рене, а тут этот тип ошивается. Я даже начал нервничать – дроу ведь не подвинешь, придется ждать, пока сам уйдет.
-А ты кто такой?
-Это допрос? – когда я нервничаю, то начинаю огрызаться и обычно получаю по морде. – Джули Эльф, поэт и менестрель. Здесь меня еще мало знают, я перебрался в Лион недавно. Но узнают, это я могу сказать точно!
Дроу посмотрел на меня, как мне показалось, с несколько большим интересом.
-Ты не эльф, - неожиданно вынес он вердикт. – Ты – полукровка. Уши, рост и черты лица. Скорее всего, наполовину человек… может, оборотень, наполовину – лесной эльф.
-Спасибочки за краткий экскурс в темную историю моего прошлого! – машинально съязвил я. Не мог не съязвить.
И чего это каждый второй цепляется к вопросу о моем происхождении? Ну, уши, ну, волосы, ну глаза голубые… Да я понятия не имею, кто был мой папочка – лесной ли, горный ли… ой, нет, горные – это, кажется, гномы… Неважно. Меня все равно бесит, когда поднимают этот вопрос. От злости я вновь почувствовал себя пьяным.
-А ты поверь мне на слово и замнем для ясности, ладно? И вообще, я тут типа друга жду, а он такой ревнивый, тебя увидит – и сразу начнет трагедию разводить. А я поэт социальной тематики, по трагедиям не спец… Слушай, без обид, но… шел бы ты отсюда, а?
Дроу хмыкнул – по крайней мере, так я расценил вылетевший из его рта негромкий звук.
-Если ты называешь себя эльфом, то веди себя подобающе. Я наблюдал за тобой. Ты слишком много пьешь, держишь себя развязно, водишь дружбу с подозрительными личностями. Ты оскорбил королеву, а также танцевал с мужчинами на приеме. Я ничего не упустил?
-А еще я гей, - пробормотал я и почему-то начал краснеть.
-А еще ты гей, - эхом отозвался дроу. – Ну и зачем это так афишировать? Эльфы не демонстрируют подобные вещи. Это считается позором. Или болезнью.
Я покраснел окончательно – на сей раз от злости – и, кажется, даже пошел пятнами.
-Да… мама тоже всегда твердила: «Джулиан, когда ты начнешь вести себя по-человечески?»…
-Она была права, - кивнул дроу.
-А если нет, то смотри пункт первый? – нервно рассмеялся я. – А ты меня, часом, не думаешь усыновить?
-Не думаю. Хотя, наверное, стоило бы, - дроу наклонил голову набок, разглядывая меня с высоты своего роста.
-Тогда чего цепляешься? – рявкнул я. – Как хочу, так и ведусь… в смысле, так себя и веду!
Дроу поднял брови и пару минут молча сверлил меня взглядом змеиных зрачков. Потом заметил:
- Либо не называй себя эльфом, либо не будь ничтожеством.
Я явственно ощутил, как по венам запрыгали перенасыщенные адреналином кровяные шарики, а мозг на уровне висков прожгло раскаленной иглой. С сожалением покосившись на скрипку, я поднялся, сунул руки в карманы и уставился на дроу, недобро прищурившись.
-А кто сказал, что я могу быть не ничтожеством? Посуди сам – у меня смазливая мордашка, я очарователен и трахаюсь с кем попало, а иногда, когда у меня нет денег, позволяю им платить за ночь. Больше я ничего не умею. Стихи не в счет. Таким образом, я - ничтожество.
-Рад, что ты это признаешь.
-Ага, признаю… Но самое важное – я доволен своей жизнью. Доволен, это ты понимаешь? Как бы там ни было, я никогда не стану таким занудой, как ты. Кстати, а может, ты просто меня хочешь? Так скажи прямо – хоть ты и зануда, но вполне в моем вкусе. Такой сладенький, как леденец, так бы и облизал…
Я вовремя заметил движение руки и увернулся от первого удара. Попытался ударить сам, но моя рука была перехвачена и безжалостно вывернута назад. Раздался хруст, и все, что было дальше, можно свести к одному слову: «боль».
-Извинись, - потребовал дроу ледяным тоном.
-Обойдешься, - сгоряча ляпнул я и взвыл, чувствуя, как во второй руке тоже трещат и ломаются кости. Я стоял на коленях на сырой от росы земле в обществе маньяка-дроу, на котором даже намордника не было, будучи не в силах двинуть ни одной из верхних конечностей. Гордо молчать не получалось, приходилось сдерживать поскуливания, чтобы не были слишком жалобными.
-Извинись, - холодно повторил откуда-то сверху дроу. «Если я не прав, то смотри пункт первый, а иначе парой переломов не отделаешься», верно? Такой и убить может, с запозданием подумал я, а больше ничего думать не стал. Мне хватило сил только чтобы поднять голову и криво усмехнуться:
-Давай, чего ждешь. У меня еще ноги целы…
-Это исправимо – пообещали мне, а потом возле моего носа мелькнул остроконечный сапог, в голове что-то взорвалось, и я, всхлипнув, погрузился в небытие – почти такое сладкое, как секунду спустя после оргазма. А дальше начался какой-то галлюцинаторный бред. Кто-то спрашивал, сколько мне лет, настойчиво так, будто пытаясь пробиться сквозь слои ваты, окутавшие мой мозг. Кажется, я все-таки ответил, потому что кто-то посетовал, что семнадцать – это слишком мало, а еще кто-то заявил, что чем раньше, тем лучше. Потом были грезы, фантастические видения, на какое-то время меня вырвали из забвения, подняв зачем-то мою сломанную руку, я застонал от боли, в памяти отпечатался пергаментный свиток с непонятными буквами, на котором горел зеленоватым светом отпечаток моей ладони. Затем появилась мама, она нахмурилась и спокойно сказала, что я похож на отца, такое же ничтожество, погрозила пальцем и превратилась в скрипку, на грифе которой сидела моя муза – круглая, совсем как мячик с глазами и помятыми крылышками. Потом я пришел в себя.
Я очнулся, но глаза открывать не стал. Не хотелось вот так сразу видеть, во что меня превратил этот маньяк. Боги, связаться с дроу… Все, больше ни капли спиртного в рот не возьму! Надеюсь, мне хоть наложили шины и кости срастутся правильно… Не хотелось бы больше никогда в жизни не брать в руки скрипку только потому, что мне приспичило повыпендриваться в присутствии дроу…
-А-а, мать твою! Я еще ни разу не был в такой дерьмовой заднице!
-Тише. Девушку разбудишь.
-Какая, нахрен, девушка? Да еще здесь?! Это же тот пидорас, который танцевал с тобой и лапал тебя за задницу!
-Все равно, не ори так. У меня от твоего мата уже уши в трубочку сворачиваются.
-Надо же, какие мы нежные! А то, что я, мать твою, так влип, это никого не касается, да? Так вот что я скажу: мать твою нахрен, дерьмовая была ночка!...
-О милосердные Боги… заткните его уже!
-Гребаное дерьмо…
-Стоун, сукин сын, заткни свой грязный рот, чтобы не были видны твои зеленые кишки!
Пауза. Затем – почти восхищенное:
-Ну ты даешь, Ульх, дружище. А я думал, ты так не умеешь…
Славные ребята, ничего не скажешь…
-Очнулся? – Ульх подлетел к кровати, потрогал мой лоб. Я что, говорил вслух? Нет уж, с выпивкой пора завязывать… Я недоуменно пожал плечами, попытался сфокусировать свой взгляд, но потерпел неудачу. Поднял руку и тоже потрогал свой лоб. Ничего, вроде все в норме, не считая того, что…
Я.
Потрогал.
Свой лоб.
Рукой!
-Парни, я давно здесь? – я разглядывал руки так, будто видел их впервые.
-С конца королевского приема, то есть часа три, - радостно сообщил Ульх, сверкнув белозубой улыбкой на смуглом баскском лице. Похоже, оборотень простил мне выходку с танцем – или просто забыл о ней.
Второй парень лет тридцати с внешностью альбиноса – тот самый, который в Блуа купал слугу в фонтане и остался сильно недоволен вином из королевских погребов - фыркнул и растянулся на своей кровати. Да, у нас у каждого была своя кровать. А еще в полутемном, длинном помещении было около пятидесяти таких же и еще чем-то пахло… чем-то похожим на…
-А… а где я? – задал я стандартный пост-вечериночный вопрос. Ульх, улыбаясь, ответил:
-В казарме.
-Где?!... – либо я вчера все-таки напился до белочки, либо схлопотал профессиональную болезнь гениев под названием «шизофрения»:
-В королевской гвардии, - кажется, до Ульха дошло, что лучше объяснять все по порядку. – Ты вроде бы служишь вместе с нами.
-В дерьмовой личной гвардии Ее Нахрен Величества Элоизы Красные Титьки! – выдал Стоун безо всякой запинки.
Мне «резко полегчало». Голова гудела так, что я решил отложить выяснение подробностей на потом. В гвардии так в гвардии. Это еще что, однажды я проснулся на городской помойке за стенами Лиона в окружении пары-другой сотен голодных крыс, хотя, возможно, я переборщил с количеством... Вот это было по-настоящему жутко - а запахом портянок меня не удивишь.
-Выпить есть?
-Дерьмо, - почти дружелюбно отозвался Стоун. Судя по его помятому виду, он бы тоже не отказался от опохмела. Насколько я помню, на вечеринке в Блуа он пил ничуть не меньше меня. Возрадовавшись отсутствию амнезии, я кивнул:
-Ясно… Эх, жаль, что я так и не поцеловал Рене…
-У тебя еще будет такой шанс, - весело хихикнул Ульх. Он вообще, как я заметил, был веселый парнишка с легким характером. Зато у Стоуна вид был такой, будто в его зоб засунули биллиардный шар и теперь он не может его выплюнуть.
-Это вряд ли.
Мы все трое подпрыгнули от неожиданности и обернулись.
Рене производил впечатление – в красном форменном плаще поверх новенькой кольчуги, сверкающий мечом на боку, с новым, почти жестким прищуром зеленых глаз. Он усмехнулся:
-Жаль тебя расстраивать, Джулиан, но я всего лишь хотел объяснить тебе, что ничего не выйдет. Думаю, теперь этот вопрос уже отпадает. Вот что, парни: добро пожаловать в гвардию! Если вы еще не поняли, я ваш ротный, мы четверо – боевая единица, и через час я жду вас на плацу для строевой подготовки. Так что хватит валяться и принимайтесь за дело. Форму получите у квартирмейстра.
Сквозь туман в голове до меня, наконец, начал доходить весь ужас моего положения. Нет, все-таки крысы – исключительно милые существа… Я откинулся обратно на кровать и застонал:
-Вот дерьмо!...
-О чем я и говорю… - обиженно пробурчал Стоун. – И чего все вечно затыкают мне рот?...
ПОБОЧНАЯ ТЕМА
YOU IN THE ARMY NOW
Запах портянок.
Я ненавижу запах портянок.
Особенно если их около ста штук – когда наш доблестный отряд, состоящий из четверок-рот, приходит в казармы и снимает с уставших ног сапоги. Если бы мы сделали это перед лицом врага, он точно был бы повержен. Убивает наповал. Проверено лично.
Еще я начинаю ненавидеть красный цвет. Когда каждый день перед тобой мелькают красные форменные плащи начинаешь невольно понимать бедных наваррских быков в период корриды. Кольчуги я тоже ненавижу. Потаскайте на себе целый день такую тяжесть – сразу отпадет желание играть в героя. Что еще?... Ах да, дежурство у парадной дворца, строевая подготовка, фехтование и всякая другая бодяга – гвардейцы никогда не страдают бессонницей. Мы вырубаемся как только доползаем до кроватей. Точнее, вырубаемся мы со Стоуном, а Ульх, шипя и проклиная все на свете, ползает вокруг своей кровати, пытаясь хоть как-то навести порядок. Просто маниакальная страсть к чистоте делает Ульха вечным дежурным, и, кажется, парень уже сыт этим по горло.
Меня все тоже порядком достало – уже в первую же неделю. Особенно взбесила невозможность вырваться из рядов доблестной армии. Один (и, слава Богам, единственный) мой знакомый дроу доступно объяснил мне, что без его согласия я никуда уйти не смогу – еще до того, как опять сломал мне руку. Оказалось, что в бессознательном состоянии я «подписал» какой-то магический контракт, что-то из разряда специфической магии дроу, так что при попытке побега меня даже не расстреляют – не успеют. Теперь я понимаю, что мои видения были хотя бы наполовину правдой. Интересно, в лионском законодательстве предусматривается вменяемость того, кто подписывает договор? У дроу – явно нет...
Разумеется, я снова спросил Михаэлиса (вообще-то он представился как Михаэлисель, но мне все еще дорог мой несчастный язык, хотя, наверное, для моей собственной безопасности следовало бы его отрезать нафиг), зачем ему все это вообще надо? Дроу ответил в том духе, что не любит, когда слова не подтверждаются действиями и теперь он намерен заставить меня отвечать за свои высказывания, то есть, сделает из меня настоящего эльфа в отличие от того ничтожества, коим я являюсь на данный момент. А армейская дисциплина типа должна этому поспособствовать. Я спросил, отдает ли он себе отчет, что имеет дело с абсолютно не приспособленным к какой-либо дисциплине существом? На что Михаэлис мудро заявил, что это только пока. На всякий случай я уточнил, собирается ли он в дальнейшем спрашивать моего желания, прежде чем реализовать свои новые бредовые задумки? «А зачем?» - резонно поинтересовался Михаэлис, и я понял, что а) он действительно не собирается ничего спрашивать, б) мне действительно крышка. Терять было нечего, поэтому я пожал плечами и заявил, что, в общем-то, не имею ничего против того, чтобы здесь находится, в конце концов, спальни общие, а столько накачанных милых мальчиков сразу я еще никогда не видел…
И тогда Михаэлис сломал мне руку. Должно быть, в воспитательных целях. К счастью, никто, кроме нас, не видел, как я, шипя от боли и пытаясь пристроить руку так, чтобы было удобнее, падаю на одно колено под пристальным взглядом Великого Педагога. Михаэлис сказал, что ему не нужны неприятности. Я сказал, вернее, простонал, что он их уже нашел, что неприятности – мое второе имя. Дроу пожал плечами и шагнул ко мне. Я невольно отшатнулся в предчувствии новой боли, но он только наклонился, поводил над моей рукой узкими, как у женщин и музыкантов, ладонями, и боль прошла, а вместе с ней исчезло и ощущение скованности. Я помахал рукой с целью убедиться в ее целостности и открыл рот. «Тебе лучше помолчать», - заметил дроу, все еще согнувшись надо мной и закрывая от меня небо. Я взбесился и сказал, что он может сломать мне руку снова, или даже обе сразу, но не может указывать, что я должен делать. Достаточно того, что он уже сделал. Михаэлис сказал, что, судя по моей реакции, еще недостаточно, но он будет над этим думать. «Только думай головой, а не тем, чем ты там думал до сих пор!» - огрызнулся я, поднимаясь и отряхивая красный плащ. Михаэлис вздохнул, вякнул что-то насчет проблемных детей и методов воспитания, а потом, наконец, оставил меня в покое. Просто повернулся и ушел, даже не попрощавшись, как будто ничего и не было…
А собственно, ничего и не было, верно? Рука цела, а за моральный ущерб в королевской гвардии ни с кого не спрашивают. В любом случае стоит записать в записную книжку памяти: Михаэлиса раздражает все, что касается гейской тематики. Пункт раз. Я всерьез намеревался собрать как можно больше пунктов и найти слабое место у этой твари со взглядом недавно пообедавшей змеи. Может, его действительно раздражает мой образ жизни - меня, в свою очередь, раздражает, когда мне ломают руки и пытаются навязать свое мировоззрение - пусть правильное (кстати, а кто это сказал?...), пусть вполне согласующееся с инстинктом самосохранения, но не мое, а значит, органически мне чуждое.
Так я объявил войну. Про себя, потому что говорить это дроу - пожалуй, самый надежный способ самоубийства. Осталось только продумать стратегию и тактику и поднапрячься над вопросом: не хотят ли Боги, чтобы я выжал из этой ситуации что-нибудь для себя полезное? Я, конечно, не имею в виду службу в гвардии, что в этом может быть полезного, кроме кучи неприятных ощущений, но выяснить все-таки стоит…
-Джулиан, ты вообще меня слышишь? Эй!
… и если я в итоге выясню, что на самом деле Михаэлис просто хочет меня также, как остальные (ну-ну, Джули, не преувеличивай, лучше вспомни, сколько раз тебя отшивали)… что ж, тогда у меня будет верный шанс нанести удар – один, но наповал. И пускай потом у меня не останется ни одной целой косточки, я буду знать, что эту войну я выиграл…
-Джули, ты чего? – Рене озабоченно нахмурился и пощелкал пальцами возле моего носа. – Ухмыляешься так, будто решил устроить конец света на пару миллиардов лет раньше срока …
-А? – я рассеянно глянул на Рене. Откуда он взялся?
-Ну, наконец-то, очухался, - с удовлетворением в голосе констатировал Рене. Он засунул пальцы рук за ремень и выпрямился. – Слушай, я не знаю, что с тобой твориться, но если ты сейчас же не прекратишь валяться на кровати и не появишься на плацу, я как твой ротный обещаю всяческие скорые неприятности…. Что это ты делаешь?
-Целую тебя, сладкий… - я действительно этим занимался. Пока он говорил, я немного пришел в себя и обнаружил две любопытные вещи: во-первых, в состоянии бешенства я не заметил, как вернулся в казармы и плюхнулся на свою кровать, дабы в тишине и спокойствии обдумывать планы мести. А во-вторых, злость очень заводит… если бы на месте Рене был кто-нибудь еще, наверное, сейчас я бы среагировал также. Не прерывая поцелуя, я злобно усмехнулся – представляю, что бы сказал на это Михаэлис. Что-нибудь вроде: «Да как у тебя язык повернулся?!....». Я и сам удивляюсь. Но ведь повернулся же. И я действительно не люблю, когда напряжение не находит выхода. Чувствуешь себя как кипящий чайник… Интересно, а что чувствует сейчас Рене?
Я посмотрел на него и увидел, что глаза моего партнера по поцелую томно закрыты. Сам Рене в это время пытался овладеть первенством в странной игре, которую вели наши языки и губы. Я охнул, неожиданно ощутив довольно чувствительный укус в районе нижней губы. Во рту тут же появился солоноватый привкус. Ну надо же, кто бы мог подумать – Рене целовался так агрессивно… оч-чень интересненько, будет ли он таким же в постели?...
Рука Рене легла на мою макушку, собирая в хвост длинные светлые пряди. Еще один укус, на этот раз пострадала верхняя губа. Напряжение становилось невыносимым. Кажется, Рене это тоже почувствовал, потому что заработал языком еще яростней, и не могу сказать, что мне не понравился его напор. Просто было немного неожиданно… Я завел свои руки за его спину и осторожно опустил на плечи. Так, теперь немного откинуться назад, увлекая за собой ничего не замечающего эльфа. Обычно это срабатывает, и потенциальный любовник только потом понимает, что он уже в кровати, а значит, черта пройдена и отступать уже некуда, да, собственно, и незачем. Вот и в этот раз я добился своего – Рене сам отвел мою голову за волосы еще дальше назад и… Ай! Твою мать!...
-Блин!... – я прижал к опухающей, расцарапанной перстнем щеке ладонь и обиженно глянул на Рене. Лесной эльф стоял, выпрямившись, и вытирал губы с совершенно непроницаемым выражением зеленых глаз. Вокруг его губ, как я и мечтал, появился красноватый ободок (представляю, что тогда творилось с моими), но сами они странно кривились… Я похлопал ресницами, смахивая невольно выступившие в момент пощечины слезы, и раздраженно рявкнул:
-Да за что?!
Рене фыркнул. Нахмурился. Поправил форму. Сумрачно посмотрел на меня, все еще сидящего на кровати:
-Гауптвахта. Три дня. За неподчинение начальству.
Я ошарашено посмотрел на него. Вот… вот… противный, ей-богу! Только что едва не трахал меня языком, а теперь строит из себя образцового ротного! Да что они все, сговорились, что ли?! Это что, игра под названием «Выведи из себя Джулиана так, чтобы он взорвался, затеял драку, устроил истерику или пошел повесился»?...
-Пошел ты, Рене. Просто – пошел ты, а куда – думаю, и сам путь найдешь, –спокойно, Джули, спокойно… Скандала они от тебя не дождутся… Подумаешь, сперва руку сломали и по мозгам проехались, а потом врезали по морде, да еще так по-девчоночьи, задев вдобавок чувства… в том числе, чувство собственного достоинства. Разве все это вместе взятое – повод, чтобы считать весь мир куском дерьма, а любимого человека… эльфа… скотиной?
-Ну ты и скотина! – покачал головой я, стирая кровь с губ тыльной стороной ладони.
-Четверо суток, - добавил Рене. Он-то был уже вполне собран, играя привычную роль командира. Я не собирался подыгрывать ему, и то верно: ну какой из меня, нафиг, подчиненный?...
-И сволочь.
-Пять суток.
-И еще недотраханный гомик! – конечно, в моих устах это звучало как-то странно, но Рене, кажется, задело.
-Я не… Неделя гаупвахты. Сам пойдешь или, может, тебя отнести? – язвительно спросил Рене. Я кивнул:
-Лучше, конечно, отнести, чего-то вломак ножками топать…
-Шагом марш! – взорвался первым Рене… Короче, на гаупваху я все-таки дошел сам. Под присмотром двух здоровенных амбалов из нашего же отряда.
«Зашибись!» - хором сказали Боги на седьмой день и снесли весь мир к такой-то матери…
Хотя в моем положении оказалось полно плюсов. Точнее два – в лице Ульха и Стоуна, которые приветствовали меня чем-то вроде радостного мычания, а Стоун ехидно добавил:
-Я так и знал. Нужно было все-таки поспорить…
-Спасибо за хорошую компанию! – обернулся я к Рене. Ответом мне стала гулко хлопнувшая дверь. Ну и ладно. Я огляделся: каземат как каземат, в меру сырой и промозглый. Бывало и хуже. Не берусь описывать вам количество и качество всех казематов, в которых я когда-то бывал, но для примера могу назвать подвальчик в особняке Коэля. Как-то он отвел меня туда и самозабвенно оттрахал прямо среди всех этих бочонков и сырых каменных стен. Прижав к полу и скрутив за спиной руки. Даже толком не подготовил, паршивец, так его все это садо-мазо завело. Я потом три дня ходил с трудом – потому и запомнил ту «увлекательную» экскурсию надолго…
-Ну, парни, чем займемся? – я радостно потер руки. – Холодно здесь как-то… Предлагаю бухнуть.
-Я-то за, – брякнул Стоун. – Что бухать будем? Воду из лужи или, может, мы магичить умеем? Ах, не умеем? Тогда какого хера треплемся?
Бета: Чжан
Название: Мир полон не геев.
Рейтинг: R
Жанр: ориджинал, авантюрный любовный роман
Картинка: Чжан http://www.diary.ru/~katarsleit/?co...postid=16273348 (Жиль)
Предупреждение: ненормативная лексика - есть, насилие – ну если совсем чуть-чуть, еще пропаганда алкоголизма и сексуальной распущенности (
)Авторские примечания: пролог к роману отправлен на конкурс RSYA 2006. Лежит там: http://awards.ruslash.net/2006/fics...lon_ne_geev.htm. Действие происходит в оригинальном мире, созданном для исторической настольно-ролевой игры с элементами фэнтази «Ойкумена», где-то в самом начале эпохи Возрождения. Мир собирался по кусочкам и для игры, поэтому я не боюсь, что повторилась. Я – точно знаю, что в чем-то повторилась. Например, слово «дис» взято у Тиамат. Спасибо, Чжан, лучшему Мастеру и спецу по виртуальной реальности, за то, что когда-то придумала это клевое развлечение, спасибо Диме за Рене Великолепного и за то, что так не любит яой, спасибо AD за лапочку Ульха, спасибо Яру за Стоуна и за виртуозный мат, спасибо тем, кто подыгрывал нам на разных периодах этой замечательной истории.
читать дальшеМИР ПОЛОН НЕ ГЕЕВ
(неклассическая симфония в пяти частях)
АЛЛЕГРЕТТО
МНЕ СЕМНАДЦАТЬ
В котором мы узнаем: - о том, как сделать так, чтобы тебя точно вышибли с вечеринки - о том, почему у королевы Элоизы красная грудь – о том, что общего может быть у дроу с королевской гвардией – о причинах, благодаря которым можно назвать город «несчастным» - о том, почему ротные в королевской гвардии не спят с рядовыми
Оргазм – не повод для маразма.
Маразм – не следствие оргазма.
Наш личный с Чжан
неточный пример формальной логики
ГЛАВНАЯ ТЕМА
СВЕТСКИЙ РОМАН
Рене обладал странным свойством бросаться в глаза на фоне всех остальных, кто бы его ни окружал.
Вроде бы в нем не было ничего особенного: эльф как эльф – стройный, невысокий, до смазливости красивый… Всегда отстраненно-задумчивое выражение лица, капризные губы и золотистые колечки волос, будто намокшие и прилипшие к вискам и затем свободно спадающие на плечи – Рене был хорошеньким, как конфетка. И в то же время ширина плеч, объем мускулов, упрямые скулы с не менее упрямым подбородком вкупе и манера держаться так, будто на самом деле ему давно на всех и вся далеко оранжево – все это не давало облику Рене скатиться до образа «хорошенького молодого мальчика». Он мог быть женственным в повороте головы или пожатии плеч – и в то же время казался вполне мужчиной со строгим взглядом бутылочно-зеленых глаз.
Двойственность всегда интереснее единичного, а сложное – привлекательнее простого. Это сразу просек умница Коэль, принимая на службу Рене. Однако, все поползновения господина посла последний отверг с невесть откуда взявшимся, но вполне ему присущим высокомерием. Потом это понял и я – уже в тот, первый раз, когда безошибочно определил свою новую жертву среди лионской толпы. По обыкновению, мне было нечем заняться, я был нетрезв и готов на подвиги во имя Любви и Согласия. Золотоволосый эльф в кольчуге и пыльном плаще, прищурившись на солнце, разглядывал памятник королеве Элоизе Красная Грудь. Почему-то (или это происки Судьбы, или я – не самый сексапильный парень во всем Ситэ!) он показался мне самым подходящим объектом для подвига. Я решительной, слегка расхлябанной походкой уличного бездельника подошел к нему, и встал рядом, присоединившись к созерцанию.
-Шикарная женщина… - пробормотал мой предполагаемый партнер.
Я кивнул.
-В народе ее называют Элоиза Красная Грудь.
Своего я добился – лесной эльф оторвался от пышного бюста королевы и окинул меня таким же задумчивым взглядом. Глаза у него были неожиданно зеленые – у брауни почему-то очень редко встречается этот цвет. Вот разве что у Коэля, но Коэль у нас вообще уникум, единственный в своем роде. Поговаривают, что его мать была не лесной эльфийкой, а равнинной, поэтому у Коэля черные волосы, высокий рост и зеленые, как крыжовник, глаза.
-А у нее действительно красная грудь? Почему?
Я пожал плечами. И то правда, откуда бы мне знать? Я не сплю с женщинами, а тем более, с королевами.
-Ты кто? – в вопросах знакомства объект моей утренней охоты оказался весьма лаконичен. Я вытащил руку из кармана, обтер ее о полу камзола (как раз перед этим ел бараньи ребрышки и черную кровяную колбасу в «Заварухе») и протянул ему:
-Секс. Очень приятно.
Взгляд Рене стал еще более загадочным. Он хмыкнул и осторожно, словно нехотя, дотронулся до моей руки холодными пальцами. Я сжал его ладонь своей, достаточно горячей, чтобы отогреть замерзшую кожу. Пальцы у Рене были грубыми, у основания каждого угадывалась мозоль от долгих тренировок с двуручным мечом, отягчающим его пояс, но это только добавило привлекательности в моих глазах. Сразу представилось, как будет приятно чувствовать эти шероховатости нежной кожей ягодиц… Словно угадав мои мысли (а может, все отражалось на моем лице), эльф как-то очень женственно склонил голову набок:
-И чего ты хочешь?
-Тебя!... – выпалил я и замер, чувствуя себя под изучающим взглядом бутылочно-зеленых глаз как пришпиленная к бархатной подушечке бабочка. И тем не менее, мне все еще казалось, что я не ошибся. Потом Рене медленно кивнул.
-Хорошо. Снимай штаны.
Я сглотнул набежавшую слюну, чувствуя, как мои глаза становятся еще больше обычного, хотя мне казалось, что это невозможно.
-П-прямо здесь?
-Почему нет? – спокойно отреагировал эльф. – Тебе что-то мешает?
Я оглянулся. Толпа огибала нас со всех сторон, растекаясь по Королевской площади пролитым киселем, а над ней, как вечный символ аристократически-купеческого Лиона, возвышался охренительный бюст Ее Величества Элоизы. Действительно, почему бы нет? Чего нам, экстремалам, каких-то бюстов боятся, а в полиции я уже бывал, поизмываются и, в конце концов, выпустят… Я принялся распускать завязки на коротких, по голенища замшевых сапог, бриджах. Рене наблюдал за процессом все с тем же невозмутимым видом, в его взгляде не было ни тени насмешки. Только в глубине зрачков мне привиделись мерцающие шаловливые огоньки, дающие понять: этот парень – не так прост, как кажется.
-Неплохо, - оценил Рене. – Ну, я пошел?
И он действительно ушел, оставив меня стоять посреди Королевской площади со спущенными до колен штанами, отличным стояком и отчаянно бьющимся сердцем. Королева неодобрительно пялилась на меня поверх своего бюста, а прохожие, привыкшие ко всему (это же Лион), не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Именно в этот судьбоносный момент я понял, что готов влюбиться в парня с такими странными глазами и нестереотипным поведением. Да, он смеялся надо мной… но, по крайней мере, он делал это красиво! Большинство и на такое не способны…
Вечеринка… вернее, королевский прием был в самом разгаре, когда ему оказал честь своим появлением сам Джули Кортес, менестрель, к тому же весело помахивающий перед собой письменным приглашением, которое раздобыл Коэль. Так как дело было вечером, я уже едва держался на ногах, но, будучи верным себе, тут же стибрил с подноса пробегавшего мимо взмыленного слуги бокал с каким-то дорогущим пойлом.
Господин посол обнаружился возле столика со жратвой (ничего особенно умного – сплошь канапе с гусиной печенью, марсельский шевр с конфитюром из инжира и креветки - типа королевский род подвергнется разорению, если приготовит нормальную баранью отбивную). Был Коэль, как всегда, высок, строен и роскошно прикинут. На шикарных темных волосах красовался красный бант – дань эпатажу.
-Коэль, сладкий мой! – обрадовано замахал руками я и осекся: рядом с Коэлем маячила подозрительно знакомая золотоволосая личность, причем держала она себя так, будто всю жизнь только и делала, что тусовалась в королевских дворцах.
-Джулиан, ты как раз… - начал было Коэль, но заигравшая где-то сбоку, совсем рядом музыка прервала его словоизлияния на середине. «Не надо!» - ужаснулась интуиция, но я уже тащил господина посла танцевать, бесцеремонно схватив за рукав. Кажется, Коэль был несколько ошарашен таким положением дел, но, по крайней мере, он не стал возражать, когда я положил руки ему на плечи и увлек за собой в плавное течение вальса. Только тихо, чтобы никто, кроме нас, не услышал, заметил:
-Ну ты и засранец, Джули, - после чего резко привлек меня к себе, как прижимают хорошенькую девушку. Пальцы рук Коэля будто невзначай сомкнулись на моей спине. Теперь мы танцевали почти в обнимку. Браво, господин посол, и это при всем королевском дворе!... Я улыбнулся собственным мыслям и кивнул в сторону Рене.
-А это что за персонаж? Он с тобой?
-Не для твоей книги, мой сладкий, - Коэль, будто невзначай, провел пальцами по моему позвоночнику, дотронувшись до чувствительного места между лопаток.
-И все же? – не повелся я.
-Райнем. Лионский вариант – Рене. Мой личный телохранитель.
-Ах, тело-хранитель? Такой невысокий? Ах да, ты таких и предпочитаешь… И как он?
-Даже не думай, любовь моя. Он не хочет ничего знать об этом… что странно, меня еще ни разу не подводила интуиция.
-Значит, у тебя не получилось затащить его в кабинет? – развеселился я. – Ну-ну… Что не позволено Юпитеру, то вполне может попробовать бык, верно?
-Я и говорю, ты – маленький засранец, - с ласковой угрозой в голосе отозвался Коэль, который в приватном разговоре всегда позволял себе плевать на дипломатические
тонкости и вообще, много чего себе по жизни позволял. Мы закружились в каком-то особенно сложном движении, а затем музыка стихла, мы отошли на шаг назад, глядя друг другу прямо в глаза и насмешливо улыбаясь. В конце концов Коэль пожал плечами: мол, делай, что хочешь, а я умываю руки и пойду попробую вон с тем молоденьким дворянчиком с такими милыми глазками… Я с чувством глубокого морального удовлетворения отметил у него отличную эрекцию. Есть еще у старины Джулиана порох в пороховницах и ягоды в ягодицах!...
Следующий вальс я выделил специально для моего нового «персонажа». Сценарий был тот же. Как и его работодатель, Рене просто не успел сделать ничего, кроме как лениво изогнуть брови. Прижиматься ко мне он не стал, и я сделал это за него. Вернее, попытался…
-Кстати, меня зовут Джулиан, но ты можешь называть меня Джули, - осторожно сказал я. Ответом было фырканье:
-Я уже в курсе… Личная малышка Коэля, не так ли?
-И хорошо оплачиваемая, сладенький! - бодро соврал я. – Так как насчет продолжения вечеринки в более тихом месте?
-Не имею привычки спать с девочками своего начальства, - Рене ловко уклонился от моих излишне жарких объятий. По сравнению с ним я выглядел как хрупкий подросток, хотя был примерно такого же роста. Мы по-прежнему находились на детском расстоянии друг от друга, и меня это просто бесило. Пришлось применить нечестный прием: я опустил голову так, что светлые, разные по длине пряди упали прямо на лицо (давно пора обрезать эту сиротскую челку, но все в один голос вопят, что она мне идет), пожаловался блестящим серебряным пуговицам на белом парадном камзоле Райнема:
-Кажется, я понял, что Коэль имеет в виду под словом «засранец»… - и поднял на Рене огромные, с поволокой слез глаза. Чистые и голубые, как моя ориентация.
-Да, я такой, - высокомерно заявил телохранитель. – Но ты ведь от меня не отвяжешься, верно? Так и будешь весь вечер под ногами путаться?
-Естественно, путаться под ногами – как раз то, что получается у меня лучше всего, - для пущей убедительности я похлопал густыми пушистыми ресницами.
Рене снова фыркнул:
-Какие же вы все здесь упертые, не понимаете нормального лионского языка… Ладно. Жди меня у черного входа ближе к концу приема. Постараюсь избавиться от старого извращенца пораньше.
Внутренне порадовавшись за Коэля, я кивнул. Остаток вечера я шлялся по залам (господин посол был занят дипломатическими переговорами), поедал канапе, мечтал о баранине, сплевывал косточки от оливок прямо на мраморные полы и медленно допивался до состояния полной прострации. Как я и предполагал, прием оказался на редкость скучной штукой. Из гостей меня всерьез заинтересовали только двое. Один из них был странного вида мужчина в дорожном и не вполне чистом костюме, неизвестно каким путем попавший на прием. Мало того, что у него были абсолютно белые волосы и словно лишенная красок кожа, так еще и карие глаза сверкали красноватым оттенком. Кажется, таких по-умному называют «альбиносами». Он тоже сплевывал косточки от оливок на пол, матерился на скупость королевских поваров, а потом искупал слугу, разносящего выпивку, в фонтане со словами:
-И чтобы я подобной гадости в этом доме больше не видел! В жизни не пил такого дерьма!
Присутствующие при скандале наградили альбиноса бурными аплодисментами. Смельчак, заявивший, что вино из королевских погребов отдает тухлятиной, ничуть не стыдясь, раскланялся перед публикой и куда-то скрылся. Я переключился на созерцание турнира шпажников, происходящего во внутреннем дворе среди причудливо подрезанных кустов. Облокотившись на оградку, я принялся внимательно разглядывать соперников. Мне сразу же приглянулся один из них: молодой парень ростом почти с Коэля, отличавшийся забавно манерным стилем поведения. Он даже шпагу держал так, как держат бокал с вином – чуть ли не двумя пальцами. Словом, что-то в нем было, что-то, что выделяло его из окружающей толпы… Он мне сразу понравился, поэтому я подошел к придворному, принимающему ставки, распутывая на ходу завязки кошелька.
-Вот на того парня… который из Баскии, - кажется, я угадал. Неудивительно: парень со шпагой обладал всеми необходимыми чертами истинного баскийца – черные, как смоль, волосы, нос с аристократической горбинкой, узкие смуглые скулы, горящий взгляд темных глаз, из-за которого кажется, что все баскийцы – законченные фанатики.
-Ульхен Лопес, тридцать монет от Джулиана Кортеса, один к пяти, - равнодушно повторил придворный, а писец, тощий парнишка с воспаленными глазами, как-то очень нехотя заскрипел пером, занося информацию на бумагу.
Лопес, говорите? Вполне баскийская фамилия. Значит, все-таки оборотень. Хм… Я подкрался к Ульху, который как раз сидел на витой железной скамеечке и разминал пальцы, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. А зря: я быстро, пока он не опомнился, обнял его сзади за плечи и томно прошептал прямо в ухо:
-Сладенький, не подведи. Я поставил на тебя все свои сбережения на черный день.
-Ага, - автоматически кивнул Ульх, съежившись в моих объятиях. М-да, он явно не из числа поклонников тактильных ощущений. Я усмехнулся и оставил парня в покое – не стоило бесить его перед самым турниром. Оборотни – горячие ребята, а тридцать монет были дороги мне как память о потраченном на Коэля времени, ведь мог бы и пару приличных стихов написать… Кстати, насчет стихов. Я снова направил стопы к разодетому в пух и прах придворному, принимающему ставки.
-Скажи, любезный, раз уж пошла такая пьянка… состязание менестрелей в этом году предвидится?
-Да, - придворный окинул меня понимающим взглядом. – Отдельно песни и стихи. Будете принимать участие?
-Конечно! – всерьез обрадовался я. Когда еще случиться шанс получить халявных слушателей среди столь изысканного общества (вспомнить только Коэля с его шикарными шмотками, золотыми кольцами и бесконечными вечеринками)? – Записывайте: Джулиан Кортес… Нет, пишите «Джули Эльф». Это мой псевдоним.
Слово «эльф» в устах придворного, когда он диктовал информацию мальчишке, прозвучало довольно скептически, но я не стал обращать внимания. В конце концов, пусть завидует. У самого, небось, в роду без гномов не обошлось, урод еще тот… До турнира оставалось пять минут, которые я использовал с толком, попросив у писца чернил и накропав что-то более-менее удобоваримое прямо на месте. Уж что-что, а это я умею…
На турнире Ульх дрался как Бог, мигом растеряв всю свою манерность. Звериный оскал и то, как он откидывал за уши длинные волосы в промежутки между боями, выдавали в нем его наполовину животную натуру. Шпага в руках Ульха мелькала не хуже, чем змея в руках танцовщицы с базарной площади – правду говорят, что все баски виртуозы во владении этим видом оружия. Глаза оборотня фанатично горели. Вот честное слово, он был очень хорош в охватившем его азарте. Странно, а так вроде и совсем не красавец, обычный такой паренек, ничего особенного… Дело неминуемо шло к победе. Парой изящных движений Ульх дожал последнего противника, выбил у него из руки шпагу и приставил свое оружие к его груди. Зрители, в основном, симпатизирующие тому же конкурсанту, что и я (слишком уж хорош), выдали обильную порцию аплодисментов. Лицо Ульха озарила белозубая улыбка – одна из самых счастливых, которые я только видел в своей жизни. Я тоже улыбался, когда получал свой выигрыш. Стоило отблагодарить победителя, разве не так?
Я поймал Ульха чуть позже в одной из зал, где он, напряженно и сильно стесняясь, поддерживал светский треп с королевскими фрейлинами, законченными идиотками. Нужно было срочно спасать раскрасневшегося бедолагу от снисканного успеха. Применив ту же тактику, что с Коэлем и Рене, я оторвал испуганного парня от женского общества и вытащил на площадку танцевать. Ульх смотрел на меня так ошарашено, что я счел своим долгом успокоить беднягу:
-Не парься, дружище, посмеются и забудут. Ты же знаешь женщин…
Ульх сделал страшное лицо.
-Но я не гей… - прошептал он таким тоном, будто только что выдал страшную государственную тайну.
-Ничего, у каждого свои недостатки. Я вот гей, - заявил я, чем окончательно вогнал оборотня в ступор аж до конца танца. От нового развлечения (Ульх так славно краснел – как будто волна пробегала сверху вниз по юношескому лицу) меня отвлек вид Коэля, танцующего с Рене. Господин посол выглядел как кот, облизывающийся на сметану. Рене (у-у-у-у, изменщик!) даже позволил ему завести руки за спину. Невероятно… Я ощутил достаточно болезненный укол ревности – уж кому, как не мне, знать, как Коэль может завести буквально с пары прикосновений. Впрочем, спокойный, как каменная стена, Рене на руки посла не обращал внимания, и я снова развеселился – кажется, все будет хорошо. А я сказал, будет! И надеюсь, на этот раз сниманием штанов дело не окончится…
Герольд возвестил о начале состязаний менестрелей. Я отпустил свою взмокшую от напряжения жертву (Ульх сразу шарахнулся куда-то в толпу. Надо понимать, по принципу: чем дальше от меня, тем лучше) и торопливо прошел в Главную залу. Там перед бархатные очи самой королевы Элоизы предстали четверо конкурсантов. Я быстренько пристроился в ряд пятым и зачарованно уставился на обтянутую черным бархатом грудь королевы. Говорят, любопытство сгубило кошку… Меня когда-нибудь точно сгубит привычка брякать что попало и где придется. Коэль одобрительно подмигнул мне из сборища зрителей, стоявших по стенам залы ровным полукругом. Позади него торчал с надменным видом Рене и делал вид, будто знать меня не знает, да и эту подозрительную личность с красным бантом тоже.
Состязание проходило в два этапа. Сперва мы читали свои заготовки, после чего троих безжалостно отсеяли и я остался наедине с симпатичной, хотя и странноватой девушкой в богемном прикиде. Нам дали пять минут на то, чтобы сочинить несколько строчек о нашей королеве.
Тоже мне, проблема...
Королеве Элоизе Лионской посвящается
Если б были вы вином,
То, конечно, лучшей марки,
Если б были вы письмом,
То, должно быть, без помарки,
Если б были вы цветком,
Были б лилией сердитой,
Если б были вы пажом,
То уж точно фаворитом.
Жаль, что вас нельзя сорвать,
Жаль, что вас нельзя прочесть,
Жаль, что, глядя вам в глаза,
Не сказать вам все, как есть.
Жаль, что вас нельзя поднять,
Выпить вас под звон посуды,
Жаль, что вас нельзя поймать
И поцеловать прилюдно.
Эта строгая вуаль,
Эта стража справа-слева...
Вы – всего лишь королева...
Даже жаль...
...Королева поднялась, величественно колыхнув бюстом (пятый размер и никаких претензий к производителю):
-Итак, победителем состязания менестрелей по решению просвещенного жюри стала Лельдэ из Карса, чьи стихи были высоко оценены за эстетичность и соответствие канонам. Она получает главный приз – денежное вознаграждение в сумме двухсот монет. Стихи Джули Эльфа вызвали споры среди придворных поэтов, и они решили…
«Ох, выставят меня с этой вечеринки, жопой чую», - вздохнул я, а может, моя бесславно погибшая интуиция. Сделав паузу, королева возвестила:
-…что названный Джули Эльф, он же Джулиан Кортес, достоин почетного второго места и специальной награды за неординарность. Молодой… гм… человек, вы можете попросить меня о чем-нибудь в разумных пределах, и я исполню вашу просьбу. Подойдите ко мне.
Я сделал шаг вперед, не веря своим полуэльфийским ушам. Неужели меня хоть раз оценили так, как я того заслуживаю? Да еще здесь, в Золотой Зале Блуа? Невероятно, но, кажется, факт…Разумеется, я мог бы попросить денег и на какое-то время избавиться от требовательного Коэля. В последнее время эта сволочь ударилась в экзотические развлечения и сильно меня раздражала. Но королева была так великодушна… а Рене так мил там, на площади, что я сделал глубокий вздох, в который раз прощаясь с жизнью, по крайней мере, беззаботной, вскинул на королеву глаза и громко спросил:
-Тогда, если это в разумных пределах, ответьте: а у вас правда красная грудь?...
Воцарившаяся тишина окончательно уверила меня в печальном исходе так хорошо начинавшегося вечера. Рене ссутулился и прикрыл рот ладонью. Его глаза смеялись, глядя прямо на меня. Коэль прижал ладонь к лицу в жесте: «Нет, он невменяем!...». Его тоже можно было понять: не каждый день по два раза за одну вечеринку рискуешь своей репутацией из-за какого-то полукровки, которого сам на эту вечеринку и притащил. На что я мог бы резонно возразить: если он так дорожит своей репутацией, то может быть, как-нибудь объяснит мне тот факт, что каждый вечер в его особняке творятся самые настоящие оргии? Это не роняет его репутацию в глазах дипломатов и сородичей? Или у Коэля при его образе жизни осталось так мало репутации, что теперь ей уже ничего не грозит? В любом случае, так ему и надо, пусть помучается.
Королева облизнулась.
Я еще никогда не видел, как облизываются королевы. Не будь я геем, я бы сказал, что облизывалась Элоиза Красная Грудь вполне аппетитно и даже сексуально.
-Ну… там такое родимое пятно… - уронила она и замолчала. Ее лицо как-то странно подергивалось, но тон был спокойным. Я фигово читаю людей по особенностям мимики, но мне показалось… точно, она еле сдерживала смех. Тут мне припомнилось, что королева по слухам в прошлом была всего-навсего наемницей, человеком без роду и племени, которых горожане презрительно называют «приключенцы». Блин, как же ей, должно быть, иногда хочется просто повеселиться…
Как и всем нам.
Словом, все обошлось, и дальше, после того, как королева покинула своды Золотой Залы, вечеринка плавно переросла в пьянку. Как будто гости долго терпели и наконец-то стали добирать свое. А я неожиданно практически протрезвел – наверное, от стресса. Напиться снова у меня не получилось, я спросил у слуг, где в этом лабиринте есть черный выход и, наконец, вышел на свежий воздух. Оказавшись в саду, я вдохнул в себя аромат пышно цветущих роз, плюхнулся на скамейку под навес из ивовых ветвей. Тишина, прерываемая только отдаленным шумом продолжающейся вечеринки и треском кузнечиков, обжигала привыкшие к гомону уши, но в целом, Рене не мог придумать лучшего места для романтического первого свидания.
Я закрыл глаза и представил себе свой первый поцелуй с Рене. Эти капризные губки… будет приятно сперва потрогать кончиком языка, легонько прикусить, а потом втянуть в себя и не отпускать, пока они не распухнут, а вокруг рта на безволосой коже не появиться красноватый ободок… Стоп, Джули, пора прекращать это дело, неизвестно еще когда появиться твой любимый бодигвард, но если фантазия разыграется дальше, я не смогу вынести ожидание. Так и сдохну здесь, на этой миленькой скамеечке.
Открыв глаза, я поискал какой-нибудь способ отвлечься. Нашел почти сразу – на соседней скамейке (хорошо еще не было дождя) кто-то оставил скрипку. Моя душа вскипела от возмущения: кто же так обращается с музыкальными инструментами? Помниться, мне еще мама когда-то говорила: «Джулиан, если тебе не нравятся уроки музыки, это еще не повод пытаться разбить стенку скрипкой…». С тех пор я не выношу две вещи: когда плохо обращаются с музыкальными инструментами и когда со мной разговаривают тоном «Я всегда прав, а если я не прав, смотри пункт первый».
Скрипка, как ни странно, оказалась в хорошем состоянии, дерево даже не отсырело. Я отложил трубку, взял пару-другую нот и, убедившись в наличие звука, принялся придумывать мелодию к сочиненному вчера стихотворению, которое я назвал «Песня о Лионе». Голоса у меня, правда, нет и никогда не было, но я приспособился читать свои стихи речитативом под музыку, и в холодном северном Карсе мне неплохо за это платили. Там ни фига не знают об отношениях между мужчинами, но с поэтическим вкусом у них все в порядке. Вообще-то они кеннингами изъясняются, и как только друг друга сами-то понимают… В любом случае, хотя после дождливого Эйнжленда это был просто рай на земле, мне все равно как-то быстро наскучило.
Постепенно я впал в состояние, близкое к легкой нирване. Поднялся легкий ветерок, над моей головой шелестела листва, ветви ивы издавали негромкий удивительно мелодичный скрип, как будто их специально настраивали королевские менестрели. Музыка легко выскальзывала у меня из-под пальцев, я сопровождал ее монотонным бурчанием себе под нос… Словом, на какое-то время я забыл обо всем, включая даже Рене.
ПЕСНЯ О ЛИОНЕ
В славном городе Лионе
Люди весело живут:
В будни пашут, словно кони,
В выходные – пиво пьют.
И вампирам здесь не скучно:
Столько пьяных по ночам…
Им ведь тоже надо кушать,
Так же часто, как и нам.
Даже гномы, как напьются,
Дебоширят за двоих,
Ну, а дроу тогда смеются,
Когда шутка не про них!
А баскийские коты –
Носят конские хвосты!
А лионские эльфы –
С королевами на ты!
Что касается меня –
Я им, в общем, не ровня:
В жизни главное – здоровье,
Остальное все – фигня!
Чтобы жить здесь, надо близко
Нравы здешние узнать:
Если ты не мазохистка –
Лучше к дроу не приставать.
Не спеши в кота плеваться,
Даже если ты вампир.
Станет в парня превращаться –
Пригласи его в трактир.
Эльфы тоже могут ловко
Клеить девок под Луной,
Если встретишь полукровку –
Значит, точно голубой!
А у девок городских –
Что ни парень – то жених!
А у этих же парней
Каждый третий – точно гей!
Где и с кем встречать рассвет
Пофиг, если ты – поэт:
Мне прославиться успеть бы,
А до вас мне дела нет…
-Это не совсем правда. Дроу вполне могут оценить хорошую шутку, хотя, может, не станут смеяться, - низкий глубокий голос над моим ухом заставил меня вздрогнуть и опустить смычок. Мелодия оборвалась на дребезжащем звуке, я инстинктивно поморщился. Очарование нарушилось. Муза, пискнув от возмущения, вспорхнула с моего плеча и испарилась. Только иве было все равно – как шелестела, так и продолжала себе безмятежно шелестеть.
-Обязательно было портить песню? – взгрустнулось мне. Я отложил скрипку, снова взял удивительным образом не погасшую трубку, сделал пару затяжек и только тогда обернулся.
Дроу. Темные эльфы. Их ни с кем не спутаешь. Красивые и опасные. Как я уже говорил - ни один нормальный человек или даже ни один ненормальный полуэльф не станет связываться с дроу. Видите ли, дроу – это как раз те персонажи Книги Жизни, которые могут размазать вас по ближайшей стенке, шевельнув пальцем. Краем уха я когда-то слышал, что в просторных аудиториях Сорбонны проводился диспут, можно ли считать дроу разумными существами, или они – просто хладнокровные животные-убийцы… Скорее всего, это шутка. Они непредсказуемы – в этом-то и проблема.
К счастью, до времени ланча было еще далеко, да и я – не слишком аппетитный, а в саду не наблюдалось ни одной стенки, по которой можно кого-нибудь размазать. Рядом был только дроу – метра под два ростом, с мрачными бордовыми глазами, темной кожей и серой в темноте косой. Неестественно прямой, застывший и сильно смахивающий на галлюцинацию. Количество принятого мною за весь день спиртного заставило меня на всякий случай уточнить:
-Эй, а ты, часом, не белая горячка?
-Нет, - лаконично ответил дроу, разглядывая меня сверху вниз. Сильно сверху, я и так не особо выдался ростом, к тому же еще и сидел.
-Ну, это хорошо… наверное, - облегченно вздохнул я и стал ждать продолжения. Уходить он явно не собирался.
-Чья это песня?
-Чья-чья… моя, – вот сейчас придет Рене, а тут этот тип ошивается. Я даже начал нервничать – дроу ведь не подвинешь, придется ждать, пока сам уйдет.
-А ты кто такой?
-Это допрос? – когда я нервничаю, то начинаю огрызаться и обычно получаю по морде. – Джули Эльф, поэт и менестрель. Здесь меня еще мало знают, я перебрался в Лион недавно. Но узнают, это я могу сказать точно!
Дроу посмотрел на меня, как мне показалось, с несколько большим интересом.
-Ты не эльф, - неожиданно вынес он вердикт. – Ты – полукровка. Уши, рост и черты лица. Скорее всего, наполовину человек… может, оборотень, наполовину – лесной эльф.
-Спасибочки за краткий экскурс в темную историю моего прошлого! – машинально съязвил я. Не мог не съязвить.
И чего это каждый второй цепляется к вопросу о моем происхождении? Ну, уши, ну, волосы, ну глаза голубые… Да я понятия не имею, кто был мой папочка – лесной ли, горный ли… ой, нет, горные – это, кажется, гномы… Неважно. Меня все равно бесит, когда поднимают этот вопрос. От злости я вновь почувствовал себя пьяным.
-А ты поверь мне на слово и замнем для ясности, ладно? И вообще, я тут типа друга жду, а он такой ревнивый, тебя увидит – и сразу начнет трагедию разводить. А я поэт социальной тематики, по трагедиям не спец… Слушай, без обид, но… шел бы ты отсюда, а?
Дроу хмыкнул – по крайней мере, так я расценил вылетевший из его рта негромкий звук.
-Если ты называешь себя эльфом, то веди себя подобающе. Я наблюдал за тобой. Ты слишком много пьешь, держишь себя развязно, водишь дружбу с подозрительными личностями. Ты оскорбил королеву, а также танцевал с мужчинами на приеме. Я ничего не упустил?
-А еще я гей, - пробормотал я и почему-то начал краснеть.
-А еще ты гей, - эхом отозвался дроу. – Ну и зачем это так афишировать? Эльфы не демонстрируют подобные вещи. Это считается позором. Или болезнью.
Я покраснел окончательно – на сей раз от злости – и, кажется, даже пошел пятнами.
-Да… мама тоже всегда твердила: «Джулиан, когда ты начнешь вести себя по-человечески?»…
-Она была права, - кивнул дроу.
-А если нет, то смотри пункт первый? – нервно рассмеялся я. – А ты меня, часом, не думаешь усыновить?
-Не думаю. Хотя, наверное, стоило бы, - дроу наклонил голову набок, разглядывая меня с высоты своего роста.
-Тогда чего цепляешься? – рявкнул я. – Как хочу, так и ведусь… в смысле, так себя и веду!
Дроу поднял брови и пару минут молча сверлил меня взглядом змеиных зрачков. Потом заметил:
- Либо не называй себя эльфом, либо не будь ничтожеством.
Я явственно ощутил, как по венам запрыгали перенасыщенные адреналином кровяные шарики, а мозг на уровне висков прожгло раскаленной иглой. С сожалением покосившись на скрипку, я поднялся, сунул руки в карманы и уставился на дроу, недобро прищурившись.
-А кто сказал, что я могу быть не ничтожеством? Посуди сам – у меня смазливая мордашка, я очарователен и трахаюсь с кем попало, а иногда, когда у меня нет денег, позволяю им платить за ночь. Больше я ничего не умею. Стихи не в счет. Таким образом, я - ничтожество.
-Рад, что ты это признаешь.
-Ага, признаю… Но самое важное – я доволен своей жизнью. Доволен, это ты понимаешь? Как бы там ни было, я никогда не стану таким занудой, как ты. Кстати, а может, ты просто меня хочешь? Так скажи прямо – хоть ты и зануда, но вполне в моем вкусе. Такой сладенький, как леденец, так бы и облизал…
Я вовремя заметил движение руки и увернулся от первого удара. Попытался ударить сам, но моя рука была перехвачена и безжалостно вывернута назад. Раздался хруст, и все, что было дальше, можно свести к одному слову: «боль».
-Извинись, - потребовал дроу ледяным тоном.
-Обойдешься, - сгоряча ляпнул я и взвыл, чувствуя, как во второй руке тоже трещат и ломаются кости. Я стоял на коленях на сырой от росы земле в обществе маньяка-дроу, на котором даже намордника не было, будучи не в силах двинуть ни одной из верхних конечностей. Гордо молчать не получалось, приходилось сдерживать поскуливания, чтобы не были слишком жалобными.
-Извинись, - холодно повторил откуда-то сверху дроу. «Если я не прав, то смотри пункт первый, а иначе парой переломов не отделаешься», верно? Такой и убить может, с запозданием подумал я, а больше ничего думать не стал. Мне хватило сил только чтобы поднять голову и криво усмехнуться:
-Давай, чего ждешь. У меня еще ноги целы…
-Это исправимо – пообещали мне, а потом возле моего носа мелькнул остроконечный сапог, в голове что-то взорвалось, и я, всхлипнув, погрузился в небытие – почти такое сладкое, как секунду спустя после оргазма. А дальше начался какой-то галлюцинаторный бред. Кто-то спрашивал, сколько мне лет, настойчиво так, будто пытаясь пробиться сквозь слои ваты, окутавшие мой мозг. Кажется, я все-таки ответил, потому что кто-то посетовал, что семнадцать – это слишком мало, а еще кто-то заявил, что чем раньше, тем лучше. Потом были грезы, фантастические видения, на какое-то время меня вырвали из забвения, подняв зачем-то мою сломанную руку, я застонал от боли, в памяти отпечатался пергаментный свиток с непонятными буквами, на котором горел зеленоватым светом отпечаток моей ладони. Затем появилась мама, она нахмурилась и спокойно сказала, что я похож на отца, такое же ничтожество, погрозила пальцем и превратилась в скрипку, на грифе которой сидела моя муза – круглая, совсем как мячик с глазами и помятыми крылышками. Потом я пришел в себя.
Я очнулся, но глаза открывать не стал. Не хотелось вот так сразу видеть, во что меня превратил этот маньяк. Боги, связаться с дроу… Все, больше ни капли спиртного в рот не возьму! Надеюсь, мне хоть наложили шины и кости срастутся правильно… Не хотелось бы больше никогда в жизни не брать в руки скрипку только потому, что мне приспичило повыпендриваться в присутствии дроу…
-А-а, мать твою! Я еще ни разу не был в такой дерьмовой заднице!
-Тише. Девушку разбудишь.
-Какая, нахрен, девушка? Да еще здесь?! Это же тот пидорас, который танцевал с тобой и лапал тебя за задницу!
-Все равно, не ори так. У меня от твоего мата уже уши в трубочку сворачиваются.
-Надо же, какие мы нежные! А то, что я, мать твою, так влип, это никого не касается, да? Так вот что я скажу: мать твою нахрен, дерьмовая была ночка!...
-О милосердные Боги… заткните его уже!
-Гребаное дерьмо…
-Стоун, сукин сын, заткни свой грязный рот, чтобы не были видны твои зеленые кишки!
Пауза. Затем – почти восхищенное:
-Ну ты даешь, Ульх, дружище. А я думал, ты так не умеешь…
Славные ребята, ничего не скажешь…
-Очнулся? – Ульх подлетел к кровати, потрогал мой лоб. Я что, говорил вслух? Нет уж, с выпивкой пора завязывать… Я недоуменно пожал плечами, попытался сфокусировать свой взгляд, но потерпел неудачу. Поднял руку и тоже потрогал свой лоб. Ничего, вроде все в норме, не считая того, что…
Я.
Потрогал.
Свой лоб.
Рукой!
-Парни, я давно здесь? – я разглядывал руки так, будто видел их впервые.
-С конца королевского приема, то есть часа три, - радостно сообщил Ульх, сверкнув белозубой улыбкой на смуглом баскском лице. Похоже, оборотень простил мне выходку с танцем – или просто забыл о ней.
Второй парень лет тридцати с внешностью альбиноса – тот самый, который в Блуа купал слугу в фонтане и остался сильно недоволен вином из королевских погребов - фыркнул и растянулся на своей кровати. Да, у нас у каждого была своя кровать. А еще в полутемном, длинном помещении было около пятидесяти таких же и еще чем-то пахло… чем-то похожим на…
-А… а где я? – задал я стандартный пост-вечериночный вопрос. Ульх, улыбаясь, ответил:
-В казарме.
-Где?!... – либо я вчера все-таки напился до белочки, либо схлопотал профессиональную болезнь гениев под названием «шизофрения»:
-В королевской гвардии, - кажется, до Ульха дошло, что лучше объяснять все по порядку. – Ты вроде бы служишь вместе с нами.
-В дерьмовой личной гвардии Ее Нахрен Величества Элоизы Красные Титьки! – выдал Стоун безо всякой запинки.
Мне «резко полегчало». Голова гудела так, что я решил отложить выяснение подробностей на потом. В гвардии так в гвардии. Это еще что, однажды я проснулся на городской помойке за стенами Лиона в окружении пары-другой сотен голодных крыс, хотя, возможно, я переборщил с количеством... Вот это было по-настоящему жутко - а запахом портянок меня не удивишь.
-Выпить есть?
-Дерьмо, - почти дружелюбно отозвался Стоун. Судя по его помятому виду, он бы тоже не отказался от опохмела. Насколько я помню, на вечеринке в Блуа он пил ничуть не меньше меня. Возрадовавшись отсутствию амнезии, я кивнул:
-Ясно… Эх, жаль, что я так и не поцеловал Рене…
-У тебя еще будет такой шанс, - весело хихикнул Ульх. Он вообще, как я заметил, был веселый парнишка с легким характером. Зато у Стоуна вид был такой, будто в его зоб засунули биллиардный шар и теперь он не может его выплюнуть.
-Это вряд ли.
Мы все трое подпрыгнули от неожиданности и обернулись.
Рене производил впечатление – в красном форменном плаще поверх новенькой кольчуги, сверкающий мечом на боку, с новым, почти жестким прищуром зеленых глаз. Он усмехнулся:
-Жаль тебя расстраивать, Джулиан, но я всего лишь хотел объяснить тебе, что ничего не выйдет. Думаю, теперь этот вопрос уже отпадает. Вот что, парни: добро пожаловать в гвардию! Если вы еще не поняли, я ваш ротный, мы четверо – боевая единица, и через час я жду вас на плацу для строевой подготовки. Так что хватит валяться и принимайтесь за дело. Форму получите у квартирмейстра.
Сквозь туман в голове до меня, наконец, начал доходить весь ужас моего положения. Нет, все-таки крысы – исключительно милые существа… Я откинулся обратно на кровать и застонал:
-Вот дерьмо!...
-О чем я и говорю… - обиженно пробурчал Стоун. – И чего все вечно затыкают мне рот?...
ПОБОЧНАЯ ТЕМА
YOU IN THE ARMY NOW
Запах портянок.
Я ненавижу запах портянок.
Особенно если их около ста штук – когда наш доблестный отряд, состоящий из четверок-рот, приходит в казармы и снимает с уставших ног сапоги. Если бы мы сделали это перед лицом врага, он точно был бы повержен. Убивает наповал. Проверено лично.
Еще я начинаю ненавидеть красный цвет. Когда каждый день перед тобой мелькают красные форменные плащи начинаешь невольно понимать бедных наваррских быков в период корриды. Кольчуги я тоже ненавижу. Потаскайте на себе целый день такую тяжесть – сразу отпадет желание играть в героя. Что еще?... Ах да, дежурство у парадной дворца, строевая подготовка, фехтование и всякая другая бодяга – гвардейцы никогда не страдают бессонницей. Мы вырубаемся как только доползаем до кроватей. Точнее, вырубаемся мы со Стоуном, а Ульх, шипя и проклиная все на свете, ползает вокруг своей кровати, пытаясь хоть как-то навести порядок. Просто маниакальная страсть к чистоте делает Ульха вечным дежурным, и, кажется, парень уже сыт этим по горло.
Меня все тоже порядком достало – уже в первую же неделю. Особенно взбесила невозможность вырваться из рядов доблестной армии. Один (и, слава Богам, единственный) мой знакомый дроу доступно объяснил мне, что без его согласия я никуда уйти не смогу – еще до того, как опять сломал мне руку. Оказалось, что в бессознательном состоянии я «подписал» какой-то магический контракт, что-то из разряда специфической магии дроу, так что при попытке побега меня даже не расстреляют – не успеют. Теперь я понимаю, что мои видения были хотя бы наполовину правдой. Интересно, в лионском законодательстве предусматривается вменяемость того, кто подписывает договор? У дроу – явно нет...
Разумеется, я снова спросил Михаэлиса (вообще-то он представился как Михаэлисель, но мне все еще дорог мой несчастный язык, хотя, наверное, для моей собственной безопасности следовало бы его отрезать нафиг), зачем ему все это вообще надо? Дроу ответил в том духе, что не любит, когда слова не подтверждаются действиями и теперь он намерен заставить меня отвечать за свои высказывания, то есть, сделает из меня настоящего эльфа в отличие от того ничтожества, коим я являюсь на данный момент. А армейская дисциплина типа должна этому поспособствовать. Я спросил, отдает ли он себе отчет, что имеет дело с абсолютно не приспособленным к какой-либо дисциплине существом? На что Михаэлис мудро заявил, что это только пока. На всякий случай я уточнил, собирается ли он в дальнейшем спрашивать моего желания, прежде чем реализовать свои новые бредовые задумки? «А зачем?» - резонно поинтересовался Михаэлис, и я понял, что а) он действительно не собирается ничего спрашивать, б) мне действительно крышка. Терять было нечего, поэтому я пожал плечами и заявил, что, в общем-то, не имею ничего против того, чтобы здесь находится, в конце концов, спальни общие, а столько накачанных милых мальчиков сразу я еще никогда не видел…
И тогда Михаэлис сломал мне руку. Должно быть, в воспитательных целях. К счастью, никто, кроме нас, не видел, как я, шипя от боли и пытаясь пристроить руку так, чтобы было удобнее, падаю на одно колено под пристальным взглядом Великого Педагога. Михаэлис сказал, что ему не нужны неприятности. Я сказал, вернее, простонал, что он их уже нашел, что неприятности – мое второе имя. Дроу пожал плечами и шагнул ко мне. Я невольно отшатнулся в предчувствии новой боли, но он только наклонился, поводил над моей рукой узкими, как у женщин и музыкантов, ладонями, и боль прошла, а вместе с ней исчезло и ощущение скованности. Я помахал рукой с целью убедиться в ее целостности и открыл рот. «Тебе лучше помолчать», - заметил дроу, все еще согнувшись надо мной и закрывая от меня небо. Я взбесился и сказал, что он может сломать мне руку снова, или даже обе сразу, но не может указывать, что я должен делать. Достаточно того, что он уже сделал. Михаэлис сказал, что, судя по моей реакции, еще недостаточно, но он будет над этим думать. «Только думай головой, а не тем, чем ты там думал до сих пор!» - огрызнулся я, поднимаясь и отряхивая красный плащ. Михаэлис вздохнул, вякнул что-то насчет проблемных детей и методов воспитания, а потом, наконец, оставил меня в покое. Просто повернулся и ушел, даже не попрощавшись, как будто ничего и не было…
А собственно, ничего и не было, верно? Рука цела, а за моральный ущерб в королевской гвардии ни с кого не спрашивают. В любом случае стоит записать в записную книжку памяти: Михаэлиса раздражает все, что касается гейской тематики. Пункт раз. Я всерьез намеревался собрать как можно больше пунктов и найти слабое место у этой твари со взглядом недавно пообедавшей змеи. Может, его действительно раздражает мой образ жизни - меня, в свою очередь, раздражает, когда мне ломают руки и пытаются навязать свое мировоззрение - пусть правильное (кстати, а кто это сказал?...), пусть вполне согласующееся с инстинктом самосохранения, но не мое, а значит, органически мне чуждое.
Так я объявил войну. Про себя, потому что говорить это дроу - пожалуй, самый надежный способ самоубийства. Осталось только продумать стратегию и тактику и поднапрячься над вопросом: не хотят ли Боги, чтобы я выжал из этой ситуации что-нибудь для себя полезное? Я, конечно, не имею в виду службу в гвардии, что в этом может быть полезного, кроме кучи неприятных ощущений, но выяснить все-таки стоит…
-Джулиан, ты вообще меня слышишь? Эй!
… и если я в итоге выясню, что на самом деле Михаэлис просто хочет меня также, как остальные (ну-ну, Джули, не преувеличивай, лучше вспомни, сколько раз тебя отшивали)… что ж, тогда у меня будет верный шанс нанести удар – один, но наповал. И пускай потом у меня не останется ни одной целой косточки, я буду знать, что эту войну я выиграл…
-Джули, ты чего? – Рене озабоченно нахмурился и пощелкал пальцами возле моего носа. – Ухмыляешься так, будто решил устроить конец света на пару миллиардов лет раньше срока …
-А? – я рассеянно глянул на Рене. Откуда он взялся?
-Ну, наконец-то, очухался, - с удовлетворением в голосе констатировал Рене. Он засунул пальцы рук за ремень и выпрямился. – Слушай, я не знаю, что с тобой твориться, но если ты сейчас же не прекратишь валяться на кровати и не появишься на плацу, я как твой ротный обещаю всяческие скорые неприятности…. Что это ты делаешь?
-Целую тебя, сладкий… - я действительно этим занимался. Пока он говорил, я немного пришел в себя и обнаружил две любопытные вещи: во-первых, в состоянии бешенства я не заметил, как вернулся в казармы и плюхнулся на свою кровать, дабы в тишине и спокойствии обдумывать планы мести. А во-вторых, злость очень заводит… если бы на месте Рене был кто-нибудь еще, наверное, сейчас я бы среагировал также. Не прерывая поцелуя, я злобно усмехнулся – представляю, что бы сказал на это Михаэлис. Что-нибудь вроде: «Да как у тебя язык повернулся?!....». Я и сам удивляюсь. Но ведь повернулся же. И я действительно не люблю, когда напряжение не находит выхода. Чувствуешь себя как кипящий чайник… Интересно, а что чувствует сейчас Рене?
Я посмотрел на него и увидел, что глаза моего партнера по поцелую томно закрыты. Сам Рене в это время пытался овладеть первенством в странной игре, которую вели наши языки и губы. Я охнул, неожиданно ощутив довольно чувствительный укус в районе нижней губы. Во рту тут же появился солоноватый привкус. Ну надо же, кто бы мог подумать – Рене целовался так агрессивно… оч-чень интересненько, будет ли он таким же в постели?...
Рука Рене легла на мою макушку, собирая в хвост длинные светлые пряди. Еще один укус, на этот раз пострадала верхняя губа. Напряжение становилось невыносимым. Кажется, Рене это тоже почувствовал, потому что заработал языком еще яростней, и не могу сказать, что мне не понравился его напор. Просто было немного неожиданно… Я завел свои руки за его спину и осторожно опустил на плечи. Так, теперь немного откинуться назад, увлекая за собой ничего не замечающего эльфа. Обычно это срабатывает, и потенциальный любовник только потом понимает, что он уже в кровати, а значит, черта пройдена и отступать уже некуда, да, собственно, и незачем. Вот и в этот раз я добился своего – Рене сам отвел мою голову за волосы еще дальше назад и… Ай! Твою мать!...
-Блин!... – я прижал к опухающей, расцарапанной перстнем щеке ладонь и обиженно глянул на Рене. Лесной эльф стоял, выпрямившись, и вытирал губы с совершенно непроницаемым выражением зеленых глаз. Вокруг его губ, как я и мечтал, появился красноватый ободок (представляю, что тогда творилось с моими), но сами они странно кривились… Я похлопал ресницами, смахивая невольно выступившие в момент пощечины слезы, и раздраженно рявкнул:
-Да за что?!
Рене фыркнул. Нахмурился. Поправил форму. Сумрачно посмотрел на меня, все еще сидящего на кровати:
-Гауптвахта. Три дня. За неподчинение начальству.
Я ошарашено посмотрел на него. Вот… вот… противный, ей-богу! Только что едва не трахал меня языком, а теперь строит из себя образцового ротного! Да что они все, сговорились, что ли?! Это что, игра под названием «Выведи из себя Джулиана так, чтобы он взорвался, затеял драку, устроил истерику или пошел повесился»?...
-Пошел ты, Рене. Просто – пошел ты, а куда – думаю, и сам путь найдешь, –спокойно, Джули, спокойно… Скандала они от тебя не дождутся… Подумаешь, сперва руку сломали и по мозгам проехались, а потом врезали по морде, да еще так по-девчоночьи, задев вдобавок чувства… в том числе, чувство собственного достоинства. Разве все это вместе взятое – повод, чтобы считать весь мир куском дерьма, а любимого человека… эльфа… скотиной?
-Ну ты и скотина! – покачал головой я, стирая кровь с губ тыльной стороной ладони.
-Четверо суток, - добавил Рене. Он-то был уже вполне собран, играя привычную роль командира. Я не собирался подыгрывать ему, и то верно: ну какой из меня, нафиг, подчиненный?...
-И сволочь.
-Пять суток.
-И еще недотраханный гомик! – конечно, в моих устах это звучало как-то странно, но Рене, кажется, задело.
-Я не… Неделя гаупвахты. Сам пойдешь или, может, тебя отнести? – язвительно спросил Рене. Я кивнул:
-Лучше, конечно, отнести, чего-то вломак ножками топать…
-Шагом марш! – взорвался первым Рене… Короче, на гаупваху я все-таки дошел сам. Под присмотром двух здоровенных амбалов из нашего же отряда.
«Зашибись!» - хором сказали Боги на седьмой день и снесли весь мир к такой-то матери…
Хотя в моем положении оказалось полно плюсов. Точнее два – в лице Ульха и Стоуна, которые приветствовали меня чем-то вроде радостного мычания, а Стоун ехидно добавил:
-Я так и знал. Нужно было все-таки поспорить…
-Спасибо за хорошую компанию! – обернулся я к Рене. Ответом мне стала гулко хлопнувшая дверь. Ну и ладно. Я огляделся: каземат как каземат, в меру сырой и промозглый. Бывало и хуже. Не берусь описывать вам количество и качество всех казематов, в которых я когда-то бывал, но для примера могу назвать подвальчик в особняке Коэля. Как-то он отвел меня туда и самозабвенно оттрахал прямо среди всех этих бочонков и сырых каменных стен. Прижав к полу и скрутив за спиной руки. Даже толком не подготовил, паршивец, так его все это садо-мазо завело. Я потом три дня ходил с трудом – потому и запомнил ту «увлекательную» экскурсию надолго…
-Ну, парни, чем займемся? – я радостно потер руки. – Холодно здесь как-то… Предлагаю бухнуть.
-Я-то за, – брякнул Стоун. – Что бухать будем? Воду из лужи или, может, мы магичить умеем? Ах, не умеем? Тогда какого хера треплемся?
@темы: побредушки, кто о чем, а Сэш - о слэше
-
-
10.09.2006 в 23:47-Месье Савона в управлении нет, - сказал Вик. – И вообще, там никого нет.
-Должно быть, все в городе – бухают, - Стоун с сожалением оглянулся. – Эх, если бы не надо было ловить этого типа…
-То есть, нам придется действовать на свой страх и риск? – я нахмурился. – И нас никто-никто не будет прикрывать?
-Абсолютно точно, - осклабился Стоун. – Рене сейчас в Блуа, полиция пытается сохранить честь и достоинство в условиях халявного бухла… словом, мы можем делать все, что захотим…
-И для начала, думаю, стоит посетить месье Жефруа, - кивнул Вик. Был он задумчивым и сосредоточенным, только из-под темной челки поблескивали нездоровым азартом голубые глаза. Такой же азарт я видел и в глазах Стоуна, но прищур последнего к тому же заставлял меня уже заранее жалеть бедного маньяка. Тем более, что Стоун, поколебавшись, взял с собой все-таки не шпагу, а тяжеленную двуручку со свинцовым навершием и лезвием из серебра…
Пройдя по Новому мосту, мы попали в рабочие кварталы. Здесь веселье шло еще с большей отчаянностью, отовсюду доносились похабные песенки и пьяные выкрики, звуки скрипок и тамбурин, кто-то с большим жаром целовался прямо посреди улицы, кого-то уже купали в Луаре, откуда-то издалека по небу плыло оранжевое марево – первый, но далеко не последний пожар этим вечером.
-Да, нам очень повезло, что не мы должны охранять спокойствие мирных жителей… - выразился Стоун и рявкнул на подлетевшего с предложением выпить гуляку: - Отвали, пидорас!...
-Месье Баркедо, я бы попросил вас в дальнейшем воздержаться от подобного рода выражений в присутствии лиц, не достигших совершеннолетия, - несмотря на то, что мы шли ловить опасного маньяка, Вик был в своем репертуаре.
-Это каких именно? – заинтересовался Стоун.
-А следующих: «пидорас», как в единичном, так и в множественном числе, «хрен» в различных склонениях, выражения с упоминанием матери и ряд других производных современного арго, - серьезно сказал Вик, и я, не выдержав, засмеялся:
-Вик, сладкий, если он не будет употреблять эти самые производные, ему придется вообще заткнуться… Он по-другому и не умеет…
-И не хочет… - добавил Стоун и зачем-то сказал: - Ворота.
-Видим, - огрызнулся я. – Ну и куда дальше?
-Я думаю, туда, - Вик махнул рукой, расплывчато указывая направление. Туда-то мы и направились…
Интересующий нас объект жил в богатом на вид двухэтажном особняке в предместье, окруженном прилично заросшим садом и сверх того - чугунной витой оградой. К воротам, украшенным изысканными завитушками, вела хорошо протоптанная тропа. Протоптав ее еще немного своими казенными сапогами, мы все дружно притормозили возле ворот. Вик растерянно оглядел нас:
-Мой метод предусматривает трехэтапный алгоритм: во-первых, внедрение в преступные ряды, во-вторых, вхождение в доверие к преступнику, в-третьих, качественный сбор улик, подтверждающих преступность данного объекта перед законом…
-Один раз ты уже их качественно собрал, - мрачно сказал Стоун. – А посадили не того. Так что действовать будем по моему личному методу. Считайте, что я его только что запатентовал… Вик, встань сзади, Джули, вспомни, что ты гвардеец и достань меч… ну и что, что тяжелый? Вик, назад, я тебе говорю!...
С этими словами Стоун слишком изящным для него движением вытащил из ножен двуручку и изо всех сил заколотил свинцовым навершием по литому чугуну. При этом оборотень вопил во всю глотку:
-Эй! Есть кто там?!...
Дом отозвался почти гробовым молчанием.
-Там не может быть вообще никого, - заметил я. Вик благоразумно отмалчивался, видимо, решив, что у нас со Стоуном больше практики в подобного рода делах. – Это же не дроу, у них должна быть прислуга, дворецкий, на худой конец… Человек, живущий в подобном месте не может быть бедным… и собак не слышно, а они есть почти у всех в предместьях…
-Блин, дерьмо, - Стоун пнул ворота. Неожиданно створка подалась вперед, и оборотень чуть не полетел носом вниз. – Елы-палы! Да они открыты…
Вик шумно засопел, но сдержался и не сказал ни слова про «современное арго». Мы со Стоуном вошли первыми, вернее, первым-таки зашел Стоун с двуручкой наготове, за ним я, отчаянно пытаясь вспомнить, как именно держат этот фигов меч, а последним шел Вик, старавшийся не обгонять нас своими широкими шагами. Кажется, он даже не захватил оружие, тоже мне, полицейский, блин…
-Мне все это не нравиться… - сказала спина оборотня. Мне подумалось, что жаль я не вижу сейчас его глаз - Стоун шел по саду как хищное животное крадется по джунглям. Я впервые видел, как он работает, и в каком-то смысле это было даже красиво.
-Мне тоже, я… Стоун! – взвизгнул я. Оборотень обернулся. Мелькнула серебристой молнией двуручка. Тело человека, схватившего меня за плечо, полетело в кусты, голова с хлюпающим звуком ударилась о тропинку и подкатилась прямо под ноги побледневшему Вику.
Тишина возникла из ниоткуда и обволокла нас плотным занавесом. Стоун посмотрел на нас, пожал плечами и спокойно принялся вытирать двуручку об одежду убитого им человека.
Я судорожно сглотнул:
-Стоун, а если он – всего лишь садовник?... Если он просто хотел спросить, что мы здесь делаем?...
-Это вряд ли, - Стоун наклонился, подцепил голову за волосы (Вик отвернулся, его плечи дрожали. Интересно, почему? Разве это не он несколько часов назад самозабвенно копался во внутренностях трупа двухнедельной давности?). – Разуй глаза. Это же не сад, а дебри какие-то. Какой тут, нахрен, садовник? А теперь смотри сюда.
Я посмотрел – с брезгливостью и любопытством (еще никогда не видел отрезанных голов). Стоун, не испытывая ни малейшего смущения от того, что держит на весу мертвую голову, двумя пальцами свободной руки раздвинул губы жертвы его подозрительности и продемонстрировал нам небольшие, но вполне оформившиеся клыки. После чего зашвырнул голову подальше в кусты, вытер руки о свой же плащ и вновь поднял двуручку.
-А как ты догадался? – тихо спросил его я, когда мы пробирались по саду дальше, уже едва угадывая порядком заросшую тропинку.
-Я и не догадывался, - ответил Стоун вполне серьезно. – Просто когда я знаю, что меня могут убить, то предпочитаю делать это первым. Так прикольней.
-Ну, а если, например, ты ошибешься?
-И что? – Стоун безмятежно посмотрел на меня своими странными глазами альбиноса. – Значит, кому-то не повезет, а я останусь жив.
Я с изумлением покачал головой. В словах Стоуна была своя сермяжная правда – правда настоящего приключенца, потратившего лет двадцать жизни на то, чтобы приобрести бесценный опыт и побывать везде, где только можно. Такие, как Стоун, собственно, ради этого и живут, пока не перебесятся и не начнут как-то устраивать свою судьбу. Хотя, может быть, я и не прав. Стоун вот еще не перебесился, а ведь ему уже за тридцать…
-А… - начал я, но договорить не успел. Впереди смутным силуэтом показался дом – все-таки тропинка вывела нас куда надо. Я оглянулся – стремительно темнело, поэтому вокруг становилось все мрачнее и жутче.
-Нам надо спешить, - заметил это и Стоун. – Предлагаю подкрасться незаметно, тогда можно попробовать застать их врасплох…
-Может, постучимся в дверь и скажем, что мы коммивояжеры? - попытался отшутиться я. Если честно, мне становилось все больше не по себе. Все же я – музыкант и поэт, а с вампирами, мертвыми головами и полуразложившимися трупами дело обычно имеют войны, приключенцы и другие темные личности. Словом, мне было охренительно страшно, поэтому я держался за Стоуном и выставил свой меч так, как ежик – иголки. А вдруг кто-нибудь на него сам наткнется?...
-Сейчас мы обходим дом, заходим с другой стороны и врываемся, - разъяснил нам Стоун. – Нам повезло, что у меня – серебряное оружие. Как только окажетесь внутри, сразу смотрите, где есть какой-нибудь выход и открыты ли окна. Если нет, надо открыть…
-Зачем? – не понял я.
-Думай башкой, идиот! – раздраженно прошептал Стоун. – Куда ты будешь убегать в случае отступления? А если прижмут и не будет возможности добраться до двери?... То-то же. Ну, и главное… Не ждите, пока кто-то сделает первый удар. Мочите всех и сразу, даже если это будет пятилетний ребенок с невинными глазками. Мы явно угодили в вампирский гадюшник и теперь лично я собираюсь выйти отсюда живым. По возможности, надрав задницу тому типу, который ранил Ульха. Всем все понятно?
-Типа того, - хмуро сказал я.
-Понятно, месье Баркедо, - голос Вика был неожиданно бодрым и, как мне показалось, даже веселым. Я этого веселья, признаться, не разделял.
Мы рысью пробежались по саду, обходя мрачный дом с плотно закрытыми или занавешенными окнами, быстренько пересекли пространство между кустами базилика и дверью, Стоун шепнул: «Поехали!», и мы, согласно плану нашего гениального стратега, ворвались в дом.
Три идиота, из которых у двоих есть мечи, но только у одного – серебряный и только один умеет им пользоваться…
Нам неслыханно повезло. Вампиры действительно нас не заметили, поэтому трех Стоун уложил сразу же, даже не прикладывая к этому больших усилий. Когда он опустил двуручку, чтобы вытереть необычно темную и густую кровь об одежду дважды мертвецов, откуда-то сверху на него прыгнула еще одна темная тень. Я открыл рот, чтобы крикнуть что-нибудь вроде «Берегись!», но не успел - в этот момент я увидел промелькнувший возле моего носа маленький вихрь чего-то брызжущего искрами. Промелькнув, неопознанный летающий объект на лету срезал голову вампиру, как-то странно пролетел по дуге и вернулся обратно. Проследив траекторию полета, я уперся взглядом в руку Вика, поймавшего странный предмет.
-Это серебряный бумеранг, - смущенно объяснил юный гений сыска. – Я немного увлекаюсь индейской философией, у них это – священное оружие, призванное выполнять волю Богов…
-
-
10.09.2006 в 23:50Оставшуюся мерзопакость Стоун и Вик со своим бумерангом вырезали в два счета, правда, их и было только - две явно молоденькие и неопытные вампирши в верхних спальнях. Больше в доме никого не оставалось. Ну кроме разве что…
-Стоун… а, Стоун? – очень задушевно начал я, поглядывая под кровать.
-Ну чего тебе? – недовольно спросил Стоун, осматривая двуручку.
-Стоун, а собаки вампирами бывают?...
-Че?... – Стоун сорвался с места, привычно и уже даже как-то устало поднял двуручку, подошел к кровати с балдахином, на которой в картинных позах лежало два женских тела, и постучал носком сапога о резную ножку: - А ну вылазь!
Тихое поскуливание в ответ говорило о том, что живущий под кроватью выходить не собирается и очень сердитого дядечку боится… Подавив фырканье, я подошел ближе и встал на колени:
-Смотри, как это делается… Иди сюда, маленький. Тебя никто не обидит…
Из-под кровати показался настороженно вздрагивающий черный нос. Рядом заметно напрягся Стоун, держа меч наперевес. Следующим этапом показались умные собачьи глаза – и вот из-под кровати выполз черный лабрадор, подметающий пол хвостом и жмущийся ко мне так, будто я был его единственной защитой в этом мире.
-Ну-ка, дай я взгляну… - Стоун шагнул ближе. Пес оскалил белоснежные зубы и предупреждающе зарычал. Оборотень ему явно не понравился.
С минуту Стоун буравил рычащего пса взглядом, потом пожал плечами и сказал:
-Не вампир.
-Отлично! – обрадовался я, обнимая огромную псину за шею. – Мы тебя отсюда вытащим… если сами живыми уйдем.
-Господа, предлагаю вернуться к делу, - сказал Вик. – Мы обыскали весь дом, но здесь нет интересующего нас объекта. Судя по картине над камином в гостиной, месье Филибер Жефруа выглядит как человек лет сорока с впалыми щеками, орлиным носом и взглядом фанатика.
-Интересно, орлиный нос и взгляд фанатика – это у всех лекарей так? – я вспомнил месье Паре, в данный момент благополучно пропускающего праздник в честь дня рождения королевы в одной из камер тюрьмы временного заключения при Главном полицейском управлении Лиона. Камеры… не могу сказать, что их очень люблю. Нет, на гауптвахте было миленько, но, в целом, я не испытываю особых симпатий к сырым и тускло освещенным помещениям казематного типа еще с тех пор, как мама, уходя на работу, запирала меня в подвале, поскольку, как она говорила, я бы «все равно чего-нибудь натворил»…
-Подвал! - радостно сообщил я остальным. – Мы еще не смотрели в подвале!
-Точно. Самое место для вампирюг! – восхитился Стоун. – А ты не такой дурак, каким выглядишь, Джули!...
-В любом доме должен быть подвал, - с умным видом кивнул Вик, и мы отправились на поиски подвала.
Разумеется, в доме был подвал. Дверь в него располагалась на кухне, где тоже было безлюдно и не виднелось ни следа какой-либо пищи. Зато повсюду были разбросаны стеклянные вытянутые пробирки, на столе виднелись пятна неопознанного происхождения, а в углу на плотно зашторенном окне уныло громоздилась «машина для переливания крови» - изобретение, которое вызвало резкий качественный скачок в области медицины. К несчастью, придумал эту гениальную машинку злостный рецидивист маньяк-убийца, который уже несколько месяцев держит в страхе весь Лион.
За дверью обнаружилась длинная узкая лестница, ведущая вниз. Первым начал спускаться Стоун, прижавшись к стене и выставив вперед двуручку. Ступив на каменный пол подвального помещения, Стоун огляделся.
-Мать твою, ничего себе!... – странно, он еще что-то видит? Ах да, он же оборотень, значит, ему присуще ночное зрение. Жаль, мне оно не присуще, ни хрена не вижу…
Стоило мне только подумать об этом, как раздался уже знакомый хлопок – и помещение озарилось мягким синеватым светом, исходящим от магического шара. В его свете подвал представлял из себя правильных форм четырехугольную коробку, в центре которой располагался… как вы думаете, что?... Правильно, гроб!
-Добро пожаловать на аттракцион «Мир Вампиров». Цены невысокие, ночью дешевле… - буркнул Стоун и огляделся. – Ну и где тот хрен, который дрыхнет в этой люльке?
Черный лабрадор посмотрел на меня и негромко, как-то неуверенно гавкнул. Потом гавкнул еще раз, но громче.
-Что случилось? – наклонился к нему я. – Может, ты голодный?...
-Рад приветствовать вас, господа, - мы все подпрыгнули, в руке Вика блеснул бумеранг, Стоун крепче сжал двуручку, а я – руку Стоуна.
Отделившаяся от стены тень, закутанная в черный плащ, очень напоминала лекаря Амбруаза Паре, если бы не впалые, окрашенные болезненным румянцем щеки и лихорадочно горящий, абсолютно безумный взгляд. Чтобы поставить ему диагноз, здесь был не нужен ни другой лекарь, ни «человековедение» сеньоры Клариче… Перед нами был псих – в этом не стоило и сомневаться.
-Рад, что вы нашли меня, - сказал вампир, он же – искомый месье Жефруа, грустным голосом, чем окончательно убедил меня в своей невменяемости.
Во взгляде Стоуна, в свою очередь, зажглась легкая сумасшедшинка. Он удобнее перехватил двуручку и почти просвистел сквозь зубы:
-Отлично. А вот сейчас я тебе, хрен собачий, яйца-то и поотрываю…
-Нет, - прервал его Вик, неожиданно подавшись вперед и схватив Стоуна за рукав. – Вы не можете его убить! Его должны судить, и он будет отвечать перед законом!
-При всем моем уважении, Дюбюи… пошел ты на хрен со своим законом! – злобно рявкнул Стоун, сделал еще шаг вперед, и тут случилось сразу несколько событий:
Во-первых, гулкий удар сверху возвестил нам о том, что дверь закрылась, а пара не менее громких щелчков заставила предположить, что она, к тому же, только что была заперта.
Во-вторых, наш маньяк вытянул руку вперед в трагическом жесте и надрывным голосом произнес:
-Давно было пора с этим покончить… Но вас я заберу с собой!
Лабрадор залаял. Он лаял и лаял, словно пытаясь что-то до нас донести, а может, просто выражая степень отчаяния в связи со сложившейся ситуацией.
-Джули, проверь дверь, - приказал Стоун, вырубая вампира свинцовым набалдашником двуручки (тот даже не стал сопротивляться). Я кивнул и, придерживая одной рукой бряцающие ножны, а другой держа бесполезный меч, бросился по лестнице наверх. Где-то на середине моего пути, я обнаружил странную вещь: мои ноги почти по щиколотку утопают в густом желтоватом дыму, появляющимся из отверстий вдоль лестницы на уровне моих ног.
-Стоун, здесь дым какой-то… Стоун, дверь заперта!…
-Дерьмо! Я так и знал, добром это не кончится, - кавалерия поспешила ко мне на помощь, и вскоре мы уже пытались взломать намертво заклинившую дверь вместе. При этом старательно не обращая внимания на дым, поднявшийся уже почти по самые бедра. Дверь упорно не желала поддаваться. Стоун матерился сквозь зубы, я, плюнув на все, разводил по лицу пот кожаными перчатками, а потом мы услышали, как Вик снизу прокричал:
-Он приходит в себя!...
-Мать твою… - Стоун бросился вниз, на ходу обнажая двуручку. Я обернулся – должно быть, от резкого движения, у меня закружилась голова. Внизу Стоун отмахивался двуручкой от нападавшего на него вампира – явно более сильного противника, чем предыдущие. Судя по поведению месье Жефруа, у него окончательно съехала крыша… «Почему тормозит Вик?» - удивился я и тут же получил ответ: прохрипев что-то невнятное, Дюбюи внезапно рухнул, как подкошенный туда, где по полу стлались языки дыма и валялся бездыханной тушей большой черный лабрадор, прекративший лаять. Глядя на это лежащее на полу тело с нелепо раскинутыми руками и ногами, я почувствовал, что меня мутит. Сил хватило только на то, чтобы прислониться к стене, по которой я благополучно и сполз. Сел, уткнув голову в колени, и принялся бороться с подступающим обмороком. Вокруг плавали как-то неаккуратно оборванные клочья удушливого дыма, временами накатывала тошнота и мир все больше становился похожим на иллюзию, придуманную моим собственным воображением….
-Эй, вы там?...
Я вяло поднял голову, пытаясь сквозь дурноту сообразить, откуда исходит звук. Не сразу, но до меня дошло, что он исходит из-за крепко запертой двери. Я открыл рот и выжал:
-Д…да…
-Отойдите, сейчас будем взрывать! – приказал голос. Я на четвереньках (принять вертикальное положение никак не удавалось) отполз от двери, сполз на несколько ступенек ниже и внезапно понял, что это все, что я уже ничего не чувствую и, более того, ничего чувствовать не хочу…. Помню еще, что при падении я хорошенько приложился головой о ступеньки и еще отчаянный мат Стоуна, спрашивающего что-то вроде: «И где же вы были раньше?...».
Болезненный удар по щекам вырвал меня из обморочного состояния. Я открыл рот, но не успел ничего сказать, как Рене ударил меня снова.
-Эй, да может уже хватит меня бить? Это что у тебя, традиция? – возмутился я, отталкивая руку эльфа и хлопая глазами, пытаясь разлепить спутавшиеся ресницы.
-Живой, - констатировал Рене и сразу же потерял ко мне всякий интерес. Я глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Судя по всему, мы находились на улице. Подняв руку к голове, обнаружил свежую повязку – не иначе, при падении разбил голову… Внезапно мое лицо стало очень мокрым – постарался черный лабрадор, облизавший меня и теперь преданно смотрящий мне в глаза своими - умными, грустными и почти человеческими.
Когда я, наконец, пришел в себя настолько, что стал вникать в происходящее вокруг, я увидел весьма странную картину: мы находились в саду, рядом со мной полицейский лекарь месье Нико мучался с не желавшим покидать мир грез Виктором, а чуть поодаль Рене, пара десятков гвардейцев и несколько полицейских связывали руки нашему знакомому вампиру, стоявшему в очень неудобной позе. Точнее, он находился в полусогнутом положении, а его зубы прочно завязли в большом черном валуне неизвестной породы. Поэтому сопротивляться месье Жефруа не мог и только злобно шипел, когда специальные веревки с вплетенным серебром прикасались к его коже. Ни гвардейцы, ни полицейские не обращали на его шипение никакого внимания, в итоге псих оказался скручен самым надежным образом. Тогда Рене постучал по камню и спокойно сказал:
-Можешь превращаться.
-
-
10.09.2006 в 23:52Рядом заскулил лабрадор. Псина прижалась ко мне, словно стараясь стать как можно более незаметной. Я похлопал ее по мохнатому загривку.
-Ничего, лапа, сейчас уже все кончилось, мы можем уйти и я чем-нибудь тебя покормлю…
-«Уйти» - это вряд ли, - хмыкнул Стоун, поворачиваясь к нам. Был он потный, встрепанный и ужасно злой. – Джули, ты, конечно, мелкий пидор, но зачем же приставать к парням так откровенно?…
-В смысле?... – нахмурился я и вдруг с ужасом ощутил под своей рукой, которой гладил собаку, нечто совсем иное – гладкое и человеческое. Парень лет двадцати, почти мой ровесник, свернувшийся в комочек рядом со мной, поднял голову и дружелюбно подмигнул мне хитрым синим глазом.
-Как вы узнали? - спросил парень, поднимаясь и запахивая края какой-то невнятной хламиды.
Стоун изобразил что-то вроде демонической ухмылки.
-Я же оборотень. Мы произошли от животных и всегда унюхаем подделку. Ты только казался собакой.
Я нахмурился. Где-то я уже видел этого парня… Где-то, в месте, похожем на… Точно! В полицейском управлении, если быть точнее, в больнице при полицейском управлении. Пепельные волосы (сейчас распущенные. Хм… и действительно, красивая шевелюра!), яркие, хитро прищуренные сине-бирюзовые глаза, квадратные скулы и полные губы. Последняя жертва месье Жефруа! Та самая, с которой они были знакомы еще до убийства…
-Ладно, - сказал парень, тряхнув своим роскошным хайром, и покосился на скрученного маньяка. – Он, конечно, спас мне жизнь… Но вы тоже спасли мне жизнь. Я успел забрать… то, что принадлежит мне, но, скорее всего, не смог бы оттуда выбраться. У Филибера явно съехала крыша, а остальных он контролировал.. Меня зовут Оберон, я маг - специалист по превращениям. Я дам показания против месье Жефруа. Я был его пациентом в течение пяти месяцев и все видел.
-Тогда едем в участок, - решительно сказал Рене. – Вернее, вы все едете в участок, а я возвращаюсь в Блуа… и если там за это время что-нибудь случилось, я точно знаю, кто будет в этом виноват!
-Рене, - я выбрал момент, когда мы все рассаживались по каретам, и подошел к лейтенанту. – Думаю, сейчас я узнаю всю историю, а то у меня уже от любопытства мурашки по спине бегут… Но только мне непонятно: как ты узнал, что мы нуждаемся в помощи и где нас искать?...
Знаете, что ответил мне этот проклятый эльф? Он посмотрел на меня непроницаемым взором и все, что он мне в ту ночь сказал, было:
-Много будешь знать – скоро состаришься…
Вариация пятая.
-Ах… Габи…а-а-а!…
-Котенок… м-м-м… славный котенок…
Мы содрогнулись в последнем, самом остром наслаждении, и раскатились по разным сторонам кровати. Я положил руку на мокрый от пота лоб, откинул прилипшие пряди. Со стороны, где лежал Габи, потянуло сладковатым дымом его длинных, нездешних сигар.
-Можно?... – я подполз к нему и с удовольствием сделал пару затяжек. Бодрило не хуже, чем от конопли. Габи сонно улыбнулся и провел по моей щеке кончиками пальцев:
-Ты кого угодно затрахаешь, малыш…
-Угу, - я сделал еще одну затяжку и остался лежать рядом, положив подбородок на грудь дроу. В голове царила приятная пустота, в висках немного шумело, в целом, жизнь была прекрасной…
-Ну, котеночек, я жду подробного рассказа, - Габи погладил меня по волосам. Он улыбался. Он всегда улыбался. – Все это очень интересно: маньяки, лекари, собаки… Давай по порядку.
-А на чем мы… хм… прервались? – я наморщил лоб. – Ах да, точно, ну вот, маньяка скрутили, Рене рванул обратно во дворец, а мы все поехали в участок. Надо было видеть физиономию комиссара Савона! Я думал, он просто лопнет… Оберон рассказал все, что знал. И к утру мы уже обладали полной информацией о том, что происходило все эти месяцы…
-Ну и что же там происходило?
-Все началось пять месяцев назад, когда Оберон попал в дом лекаря категории «Мастер» Филибера Жефруа. О том, как это случилось, Оберон умолчал, сказал только, что был сильно ранен и что у него не было денег на лечение. То есть, месье Жефруа взялся лечить его из чистого благородства. Он вообще был очень благородный чувак – все мечтал каким-нибудь способом осчастливить человечество. Мол, у магов есть их сила, у эльфов есть бессмертие, у остальных тоже чего-нибудь да есть. Одни люди – самые беззащитные существа в пределах Ойкумены. Как лекарь месье Жефруа видел много всего мерзостного и от души хотел бы, чтобы всем стало лучше, чтобы никто не умирал и не болел.
И вот в дом Жефруа попадает Оберон – молодой маг, раненый где-то на улице, подобранный и выхоженный лекарем. Таким образом, Оберон испытывал к лекарю благодарность, а лекарь относился к нему как к творению своих рук. Они сильно сблизились за время лечения, часто разговаривали, причем месье Жефруа больше всего интересовали подробности из жизни магов. Словом, Оберон ему кое-что выболтал, и у Филибера родилась странная, а может, и не совсем странная теория. Оберон рассказал ему, что когда он попал на остров Грундо, где расположена Высшая Академия Магов, у него не было никаких магических способностей. Но прошло какое-то время – и способности появились. На острове Грундо магии учат всех – даже прислугу, потому что стоит любому существу пожить там какое-то время – и у него появляются какие-то зачатки магии. Из этого Филибер сделал вывод, что магические способности содержаться в каждом человеке, но в свернутой потенции, и иногда не хватает какой-то малости, чтобы они «развернулись».
-Я слышал, у людей официальная точка зрения считает, что заниматься магией могут только маги, то есть те, у кого есть способности, - заметил Габи.
-Совершенно верно, - кивнул я. – Таким образом, Филибер находился очень близко к позиции анти-магов – тех, кто настаивает на возможности обучения магии всех и, более того, считает, что это просто необходимо сделать…
-Я бы на месте магов не стал поддерживать подобных идей, - сказал Габи. – Зачем создавать себе конкуренцию? Фактически, они ведь управляют вашим миром, разве не так?
-Так. И поэтому Филибер хотел «запустить» магию в массы, чтобы уже никто не находился в привилегированном положении. Он думал, что магия – это что-то вроде энергетического поля, окружающего человека. Чем больше это поле, тем круче маг. Поэтому маги могут наращивать как свой опыт - за счет обучения, так и свое поле – за счет убийств других живых существ. А занимаясь практической магией, они тратят свою энергию, и становятся слабее. Узнав об этом, месье Жефруа решил придумать способ, которым можно было бы образовать у не обладающего способностями человека «изначальное поле». За пример он взял вампиров…
-Почему вампиров? – Габи потянулся за новой сигарой.
-Потому что вампиры – живые мертвецы, и чтобы поддерживать свое существование, они нуждаются в подпитке чужой кровью. Оберон рассказал, что производство многих магических артефактов также связано с кровью... Словом, месье Жефруа решил, что эта самая энергия содержится в крови мага в виде каких-то элементов, и если заставить эти элементы перейти в кровь другого человека, то у него появятся магические способности. И тогда наш замечательный спаситель человечества решил пойти самым простым путем – он нашел вампира, который его укусил, и сам стал кусать зазевавшихся магов какого-нибудь слабенького уровня, пытаясь стать магом сам. Разумеется, ни фига у него не вышло, но парочку-другую подконтрольных вампиров он заполучил… к счастью, не настолько сильных, чтобы Стоун с ними не справился.
-Да уж, со Стоуном вам повезло, - весело хмыкнул Габи. – В Карсе таких называют берсерками. Бьют не глядя и обычно попадают.
-Ну так вот… Убедившись, что у него ничего не выходит, Филибер решил попробовать как-нибудь по-другому. И изобрел «машинку для переливания крови». Сперва он просто экспериментировал с пациентами (кровь мага давал ему Оберон, которому и самому было любопытно, что из этого выйдет), а затем выяснилось, что при большой потере крови «машинка» может спасти жизнь человека, и вообще, для лекарей – штука весьма полезная. А тут как раз пришло время для очередного ежегодного консилиума лекарей Гильдии, где они обмениваются опытом. Месье Жефруа представил там свое изобретение, сорвал аплодисменты, но, не удержавшись, брякнул про свою теорию. Ужаснувшись, коллеги объединились – и выгнали злополучного «спасителя» из Гильдии. Мол, лекарство – лекарям, магия – магам, все остальное – людям, каждый должен заниматься своим делом и не мешать другим. Обиженный до глубины души, Филибер прошелся по лионским кабачкам, где встретил своего старого приятеля – одного из тех, кто проголосовал против него. В темном переулке у них вышла ссора, и Жефруа, будучи в состоянии алкогольного опьянения и бешенства, ударил приятеля скальпелем – новым маденским изобретением, которых на весь Лион – штуки три, не больше…
-И вот тут-то у него и началось, - догадался Габриэль. Воодушевленный таким вниманием к своему повествованию, я кивнул:
-Парня конкретно переглючило. Он начал убивать людей на улицах и, сам понимая, что уже делает что-то не то, оставлял в зашитых телах визитки. Чтобы его нашли и остановили, поскольку сам он остановиться уже не мог… Оберон, к тому времени уже вставший на ноги, пытался что-то сделать, назначил стрелку в «Дохлой кошке» и даже пригрозил сдать маньяка полиции, если он не прекратит своих безумств. Нервы Филибера уже были на пределе, и он набросился со скальпелем на своего же пациента. А потом попытался добить с помощью своих вампиров в полицейской больнице, но вовремя пришедший в себя маг слинял, оставив нас в глубоком недоумении…. А дальше вампир решил не рисковать, залег на дно, и тут в дело вмешались мы. То есть я, Стоун и великолепный Виктор Дюбюи со своей дактилоскопией и природным упрямством.
-
-
10.09.2006 в 23:55– Что ж, вы весело провели время, - заявил Габи. - Когда суд?
-Завтра, - я приподнялся на локте и заглянул в карие смешливые глаза. – Слушай, Габи, я все хотел спросить… Чем ты занимался восемьсот лет?
-Первые сто – сидел в Элиноре, - пожал плечами дроу. – Пятьдесят – бродил по Ойкумене. А потом – занимался политикой, распоряжался финансами общины, да много всего. Тебе не будет интересно.
-А тебе? – задал я провокационный вопрос.
-Чего? – насторожился дроу.
-Тебе самому-то было интересно?...
Габриэль откинул голову на подушки. Затянулся, выпустил дым струйкой в потолок и тихонько рассмеялся.
-Какие ты задаешь непростые вопросы, малыш. Наверное, да. Не всегда
-А почему ты не можешь уйти куда-нибудь и пошляться отдельно от своих? – я опять устроился на теле дроу, с наслаждением вдыхая мужской запах темной кожи.
-А зачем? – спросил Габи.
-А почему бы нет?
-Потому что мне это не надо. Чего я там увижу такого, что не увижу здесь? – резонно спросил Габриэль. – За отпущенный нам срок жизни мы увидим даже то, что не захотим видеть. Спешить, в общем-то, некуда. И потом, община защищает. Я точно могу рассчитывать на каждого из ее членов. Как и он на меня.
-Ясно… - я похлопал ресницами. – Значит, если бы тебе вдруг пришлось выбирать между мной и другим членом общины, ты в любом случае выбрал бы его?
-И он бы сделал то же для меня, - серьезно ответил Габи.
-Понятно, - я закрыл глаза и притворился спящим. А вскоре и правда заснул, потому что не спал уже около суток и был порядком вымотан последними событиями и завершившим их бурным сексом.
Мне ровным счетом ничего не снилось.
Кода.
Когда мы вышли из здания суда, стало ясно – погода испортилась окончательно и бесповоротно. Небо над Лионом затянуло огромными тучами, каждая – размером с маленького слона. И выглядели эти тучи так, будто вот-вот собираются разрыдаться прямо над нашими головами.
Наше настроение вполне соответствовало погоде. Стоун достал трубку, набил ее табаком и раскурил. Вик стоял с очень сосредоточенным лицом, рассматривая свои ногти. Один месье Нико был, как всегда, спокоен, хотя и его лоб прорезала нехорошая складка.
-Нет, ну надо же… - все-таки начал первым Стоун. – Эта тварь отделалась изгнанием из города! Дерьмо! И это вы называете «справедливостью»?...
Месье Нико пожал плечами:
-Кто же мог знать, что закон о заслугах перед городом все еще в силе. Ему же сто лет в обед, его принимали еще при Карле Кровавом… И кто мог знать, что Филибер когда-то вылечил нашего «объективного» судью от камней в почках…
-Надо было знать! – Стоун поднял голову, его глаза яростно сверкали. – Точнее, нужно было прибить гаденыша сразу, пока еще была такая возможность!
-Нет, я бы этого не допустил, - коротко сказал Вик.
-Вик, дорогуша, но это же нечестно!... – жалобно сказал я. – Он же убил столько народа, его просто нужно было казнить…
-Я же сказал, нет, - Вик сумрачно оглядел нас всех из-под темной челки. И этот взгляд был совсем не тот, что у прежнего Вика – гораздо холоднее и решительней. – Все правильно.
-Т..то есть? – дружно возмутились мы со Стоуном, а Стоун добавил:
-Ты поосторожнее, а то за такие шутки морду бьют…
-Все абсолютно верно. Просто начинать нужно было не с этого, - объяснил Вик. – Я ухожу из полиции и возвращаюсь в Тампль. Получу степень бакалавра и напишу новый проект. Пожалуй, я назову его «Декларация о правах». Понимаете… пока у нас царит такой беспредел в правовой сфере, пока судьбы преступников решают не горожане, а бароны, которым принадлежит данная часть города, мы можем собирать любые доказательства, но в итоге преступник окажется на свободе. Так случилось и в этот раз. Я твердо намерен положить этому конец, - Вик сжал кулаки. Его умная мордочка законченного ботаника выражала отчаянную решимость сражаться до последнего. Я посмотрел на реакцию остальных: на лице Стоуна было написано недоумение и даже какая-то брезгливость, а месье Нико смотрел на Вика, как мне показалось, с сочувствием.
Мне и самому было немного жалко наше юное дарование. Конечно, он сделает все возможное, чтобы настоять на своем… но только Боги ведают, сколько ему предстоит пережить! Пытаясь сломать систему, нужно всегда допускать шанс, что она сломает тебя…
Хотя, зная Вика, можно было надеяться и на благополучный исход дела. Одно ясно – так просто он не сдастся, скорее уж положит всю жизнь на то, чтобы доказать свою правоту. Такие, как Вик, иногда добиваются своего – потому, что у них хватает на это сил, мужества и упрямой веры в себя.
Говорить нам, в общем-то, больше было не о чем, поэтому мы быстро распрощались. Месье Нико и Виктор пошли в сторону полицейского управления, а мыс со Стоуном, не сговариваясь, завернули в одну из «Заварух», в молчании пропустили пару пива и пошли бродить по набережной, среди прачек, проституток, их сутенеров и таких же праздных гуляк, как мы. Ветер покрывал воду мелкой рябью, воздух неумолимо темнел в предчувствии грозы или, хотя бы, проливного дождя. Сперва мы молчали, потом Стоун хмыкнул себе под нос:
-А как тебе наш Рене? Я чего-то так и не понял, всю работу фактически сделали мы, а награда досталась ему…
Я промолчал, зябко ежась под налетающими с реки порывами ветра. Но Стоуна не так-то просто заткнуть:
-Нет, это надо же было так обнаглеть – попроситься в личные телохранители Элоизы… И ведь ему не отказали… Вот, блин, везунчик!
-Рене просто добился своего. Он собирается спать с королевой, чтобы получить дворянский титул, - мрачно пояснил я. – Это противно.
-Да? – искренне удивился Стоун. – А кто его этому научил?
-Кто? – я недоуменно покосился на Стоуна. Оборотень довольно осклабился:
-Ты и научил!
-Не понял, - хмуро сказал я. – Если тебе просто приспичило над кем-нибудь поиздеваться, выбери себе другой объект…
-Я не издеваюсь, а констатирую факт, - Стоун опустился на один из каменных выступов набережной и достал трубку. – Ты показал ему, что можно использовать свое тело как приманку. Как средство достать деньги, продвинуться по службе и сделать так, чтобы тебя не выгнали из королевской гвардии, несмотря на откровенное халявничанье…
-Стоун, ты придурок, - сказал я, начиная медленно свирепеть. – Я ничего подобного не….
-Может быть, я и придурок, но ведь это ты спишь с Михаэлиселем и живешь за его счет? Неплохо, кстати, живешь, - Стоун прищурился на солнце. – Я бы даже сказал, со вкусом… Не думай, что я против. Нам же только лучше. Почему остальные маршируют на плацу, а мы мотаемся в гражданском по всему городу? Кто это такой добрый, что устроил нам такую халяву? И что, будешь утверждать, что дроу делают хоть что-нибудь бесплатно?
Я замер. Поднявшийся ветер взъерошил мне волосы.
-Мы с Михаэлисом – не любовники, понял?...
-Ну да какая нахрен разница? Значит, будете любовниками, - похабно усмехнулся Стоун. – К этому все и идет, верно?
-Не верно, - ехидно парировал я. – Уж лучше я с тобой пересплю, чем с ним! Хотя нет… ты же подмышки не бреешь… и вообще, Ульх прав – ты просто грубый, вонючий солдафон…
Здесь мне пришлось прерваться, потому что рука Стоуна вдруг почему-то оказалась у меня на горле, а меня прижало к каменному выступу.
-Повтори это еще раз! – прорычал Стоун, сжимая руку и глядя на меня своими белесыми зрачками. Впрочем, я не отвел взгляда, а только сузил глаза:
-Если ты думаешь, что я не умею драться, то ошибаешься. В конце концов, мой дом – улица. Обычно я берегу свои пальцы для скрипки. Но если понадобиться…
-И что тогда будет? – саркастически уточнил Стоун. Может, мне показалось, но в его голосе мелькнуло что-то похожее на уважение. Я еще не успел придумать достойный ответ, как мне в ноздри ударил резковатый запах, действующий на нервы своей экзотичностью
-Отпусти, придурок! – я без особого труда отцепил от себя Стоуна и принялся поправлять бастистовую рубашку с кружевным воротником (на сей раз я выбрал бежевый оттенок). – Все, я пошел. Меня ждут… Вернусь поздно, ужинайте без меня.
-Что, на ковер? – продолжал издеваться оборотень. Я благоразумно решил проигнорировать его инсинуации, отвернулся, засунул руки в карманы и пошел в сторону Сен-Дени, откуда можно было свернуть к подворью дроу. Несмотря на явно портившуюся погоду, мне почему-то хотелось пройтись пешком. Я чувствовал приближение состояния, именуемого «депрессией», когда вся жизнь проходит под девизом: «В жизни не одни только ямы… бывают еще и пропасти!».
-Трахни его, Джули!... – донесся до меня радостный вопль Стоуна. – Или сделай так, чтобы он тебя трахнул!...
-Пошел ты, Стоун!... – выдал я в ответ, стараясь перекричать ветер, и продолжал свой путь в самом мерзопакостном настроении.
Естественно, я попал под дождь. Раз уж день с утра обещает быть паршивым, чаще всего, так оно и случается…
-Появился, - Михаэлис сидел в кресле спиной ко мне. Он всегда знал, когда я вхожу, даже если не смотрел в сторону двери. Не то слышал звук моих шагов, не то у него была лишняя пара глаз на спине. Я застыл у двери, обхватив себя руками и вполне отдавая себе отчет, как жалко я выгляжу после неудавшейся стычки со Стоуном и проливного дождя на улице.
-
-
10.09.2006 в 23:58Михаэлис обернулся.
-Ты промок. Мог бы плащ одеть, - будничным тоном сказал он. Вспыхнув ни с того ни с сего в камине, огонь словно приглашал к себе своей добротой и уютом, которых мне так не хватало. Не веря собственному счастью, я присел рядом и принялся отогревать замерзшие пальцы.
-Тебе действительно так не нравиться в гвардии? – спросил Михаэлис. Я пожал плечами:
-Действительно… И так не нравиться, и этак тоже.
-Хорошо. Боюсь, хорошего гвардейца из тебя не получится. Может, получится хороший студент. Будешь учится в Тампле. О гвардии можешь не беспокоится.
-Что, меня опять забыл спросить? – скептически буркнул я, зная, что он смотрит на меня своим немигающим змеиным взглядом. Он все время смотрел на меня, даже когда ломал мне руки или читал нравоучения. От этого взгляда по моей спине порой начинали бегать самые настоящие мурашки...
В последнее время, общаясь с Михаэлисом, я чувствовал самое настоящее отчаянье. Моя книга уже была в пути, время шло, а я все еще не мог нащупать его слабое место. Я не знал, как мне действовать дальше, поэтому мне не оставалось ничего иного, как тупо пялиться в камин, тоскливо размышляя на тему: «Хоть ты и мудак, но я бы тебя все-таки трахнул…».
-Я бы тебя тоже, - раздался над моим ухом удивленный голос Михаэлиса. Я не испытал шока – по той простой причине, что я сам не поверил тому, что слышал. Не может же он читать мысли… или может? Все это было так неожиданно, что я даже не убрал от огня руки, которые грел. Только повернул голову туда, откуда доносился голос…
…и был встречен поцелуем.
Было в этом что-то странное, будто бы поцеловаться с отцом или с младшей сестрой… что-то остро извращенное и в то же время очень сладострастное. Я просто не мог поверить… Да, конечно, я ответил – но исключительно машинально. И в тот момент, когда мой язык встретился с языком Михаэлиса, я наконец-то поверил в реальность происходящего, хотя все еще не был уверен, что это именно та реальность, в которой я жил до сих пор. Слишком уж все было просто. Как в любовном романе – их уста сливаются, и они чувствуют, как страсть переполняет их. Глаза подергиваются поволокой, достойной Луны в туманную погоду, а каждая клеточка тела вибрирует, готовая влиться в стоящее перед тобой существо, раствориться в нем и забыть обо всем на свете. Кажется, именно после этого читатели понимают, что главным героям не миновать женитьбы…
Надо же, какие бредовые мысли могут лезть в голову во время поцелуя…
-М-м-м-м-м… - кажется, это простонал не я. Произнесенное вслед за этим мое имя подтверждало догадку. Губы Михаэлиса оторвались от моих, я машинально подался следом, не желая упускать ни малейшего мгновения, но был остановлен сильными ощущениями в собственном паху. Это было невероятно… чувство реальности опять исчезло, я оказался без одежды и уплывал куда-то, где еще не был даже после конопли… где еще не был никто… я левитировал в воздухе, чувствуя… нет, не прикосновения… никаких прикосновений и не было - просто потоки воздуха, то сжимающие основание моего члена, то отпускающие хватку… ласкающие напряженную до предела головку и нахально залезающие под самые чувствительные складки кожи… мне было хорошо, я мог бы попросить еще, еще вверх и немного вниз…чуть нежнее… теперь быстрее…любое мое желание было бы исполнено…
-Не надо… я не хочу так… - выдавил я из себя, сам не понимая, о чем говорю, и остро чувствуя каждый свой позвонок в каком-то зверином наслаждении. – Пожалуйста… только не так!...
Краем глаза я видел, как Михаэлис медленно опустил раскрытую ладонь вниз. Потоки воздуха осторожно положили меня… кажется, на письменный стол. А то, что укололо меня в правый бок, было, видимо, перьями. Я скинул их на пол и прижал согнутую в локте руку к лицу, чтобы Михаэлис не увидел разочарования – я был не в силах контролировать свою мимику. Вторую руку я направил туда, где в моем теле образовалась насущная проблема. Технология решения была известна мне с детства: вверх-вниз - и так далее вплоть до разрядки. Вот только представлять я буду совсем не то, что представляю обычно. Скорее всего… Да, точно, я буду воображать, что занимаюсь любовью с непонятным и опасным темнокожим представителем расы, с которым не станут связываться даже маги из Академии острова Грундо и который сейчас застыл в дальнем углу комнаты как неживое каменное изваяние…
Решено - сперва избавлюсь от напряжения, а уже потом сползу со стола и выслушаю все те гадости, которые, должно быть, уже припасены для меня у вредного дроу. У меня и у самого есть, что сказать… Я ласкал сам себя, пытаясь не обращать внимания на вызывающий мурашки пристальный взгляд Михаэлиса. Не обращать внимания не получалось, но член горел от напряжения, поэтому я прикусил губу и продолжил.
-Подожди… – настойчивые руки отвели мою ладонь в сторону и сами обхватили плавящуюся от неудовлетворенных желаний плоть, копируя мои предыдущие движения. Я кончил почти сразу - с глубоким вздохом, задержав дыхание не хуже опытного пловца. Пока я пытался сломать позвоночник, изгибаясь на темно-красной глади стола, Михаэлис обхватил руками мою талию, приподнял бедра и удивительно стремительно для существа, терпеть не могущего геев, ворвался в меня сразу почти наполовину.
Я застыл, хватая ртом воздух и не умея насытить им расширенные легкие. Где-то на краю сознания промелькнула мысль о том, как все-таки мне повезло, что я уже далеко не мальчик - похоже, этот дроу действительно никогда раньше не занимался ничем подобным и потому не знал всей специфики…
-Так не больно? – Михаэлис, кажется, понял и после паузы сделал исключительно осторожное движение. Я согласно всхлипнул, глядя на него во все глаза. Надо же, даже сейчас змеиные зрачки отражали только холодное внимание. Но руки, ищущие наиболее чувствительные места на моем теле, и огромный, напряженный до предела член, согревающий меня изнутри, говорили об обратном. И я не знал, чему мне верить. Поэтому не верил ничему. Я просто был расслаблен и получал чистый концентрат удовольствия от той заботливой нежности, с которой Михаэлис двигался внутри меня. Затем нежность сменилась яростными толчками, впрочем, я их уже ждал и был несказанно счастлив проявлению столь горячего темперамента. Это длилось не больше пяти-семи минут… но, поверьте, они стоили многого…
Когда Михаэлис кончил, застыв на пару секунд, он показался мне удивительно естественным – ужасно сосредоточенное лицо, приоткрытые чувственные губы и напряженные скулы. И сильные пальцы, вцепившиеся в мои бедра железной хваткой – наверняка будут синяки...
-
-
10.09.2006 в 23:59Михаэлис был рядом – он стоял спиной ко мне, и, можете поверить на слово, это была очень напряженная спина.
-Ты в порядке? … - рискнул я прикоснуться к спине влажной от пота, как, впрочем, и все остальное, ладонью.
Лопатки Михаэлиса задвигались. В его голосе мне почудилась горечь, когда он произнес:
-У нас с Габриэлем больше общего, чем я думал, - дроу обернулся и в упор посмотрел на меня своим коронным немигающим взглядом: - Тебе понравилось?
И вот тут-то у меня и случилось маленькое раздвоение личности, в результате которого я обычно начинаю активно нарываться на неприятности. С одной стороны, мне действительно было очень хорошо, но с другой – я так долго этого ждал… Я почувствовал, что нехорошо прищурился. Все происходило как-то странно, помимо моей воли, как будто это был не я, а кто-то другой, более разозленный, более жестокий, кто сказал:
-Ну… в целом, очень даже... Не хуже других.
-Убирайся!... – прошипел Михаэлис, широко распахивая наполненные бешенством глаза. «Нет, ну надо же, подействовало…» - машинально изумился я и, не желая снова испытать на себе все прелести безнаркозной хирургии, на всякий случай сжался в испуганный комочек на краю стола. Спустя секунду черты лица Михаэлиса разгладились, карие с бордовым оттенком глаза снова стали холодными.
-Вставай, одевайся и пошел отсюда вон, - выдал он четкие инструкции.
-Как будет угодно, - проворчал я (или все еще «не совсем я»?), неловко сполз со стола и принялся собирать по комнате свои вещи. Не уйти я не мог – кажется, я уже упоминал о заклятии Чаровладения? Но, одеваясь, я знал, что Михаэлис смотрит на меня своим непроницаемым змеиным взглядом. Он все время смотрел на меня, даже когда ломал мне руки или занимался со мной сексом.
И, как всегда, от этого взгляда у меня по спине бегали крупные, нехорошие мурашки…
Утром я спустился вниз на обычную чашку чая и застал в кухне идиллическую картину: нам всем дали выходной, поэтому Рене в домашнем халате перелистывал газету, Ульх со все еще перевязанным плечом разливал по кружкам кипяток, а Стоун, ссутулившись, сидел на стуле, периодически зевал и помаргивал красными опухшими веками. У кого-то явно была хорошая ночь… Я сел рядом и отобрал у Рене часть газеты. Открыл первую страницу…
.. и сразу же увидел сообщение о том, что сегодня ночью на карету Филибера Жефруа, покидавшего по распоряжению суда город, было совершено разбойное нападение. Разбойники были вооружены мечами. Филибер Жефруа скончался от многочисленных ран на месте нападения. Из сопровождавших его слуг и конюха ни один не остался в живых. Городским властям следовало бы больше думать о спокойствии на дорогах, бла-бла-бла и все такое…
Я поднял голову от газеты. Посмотрел на Стоуна.
Стоун с довольным, хоть и абсолютно не выспавшимся видом отхлебывал из кружки горячий чай. Ульх, с трудом шевеля раненой рукой, беззвучно размешивал сахар в своей кружке и улыбался Рене, читающему вслух какую-то статью. Начинала шумно кипеть вода во вновь поставленном на огонь чайнике. По стеклу окна ползла жирная муха и досадливо жужжала.
Порой на меня накатывает что-нибудь типа светлой грусти, и я начинаю думать о том, что, по сути, у меня нет ни одного настоящего друга. Зато всегда множество приятелей, с которыми можно поболтать и провести время, и вообще, все они – довольно славные и милые существа, хотя и со своими тараканами в голове. Иногда довольно крупными…
Я вздохнул, встряхнул светлыми волосами и протянул пустую кружку:
-Ульх, можно мне еще немного чая?...
Продолжение следует. Скоро
-
-
11.09.2006 в 03:36текст отменный говорю огромное спасибо за правильно понятый характер персонажа...
но.....как же без гадостей то...(это ж я !)
могу подчеркнуть что недостатки небольшие но присутсвуют
вот немного из того что бросилось в глаза:
неправильно подобрана стилистическая форма для свободного разговора
к вопросу об анатомии
некоторая резковатьсть смены событий присутствует но не бросается в глаза особенно если читать не вдумываясь....
ну на этом закруглюсь иначе не ложка а какая то поварёжка получится...
а вообще начинание очень хорошее да и исполнение не разочаровывает так что дерзай смело.... к тому же если займёшся то попробуй делать недлинные рассказики и отправлять куда нибудь в инет... благо идей не занимать.... да и рассказы оригинального жанра нынче в цене вот анадысь видел книжку написаную по заколдовке но не очень.....сказываются стереотипы привитые любимой во всём мире дд...
да и отморозков для героического рассказика мы тебе как нибудь добудем
ну а детектив так тот вообще легко особенно в свете последних событий
и вообще серия рассказов по миру ойкумены была бы очень кстати.... кто знает может из этого что и получится...
-
-
11.09.2006 в 21:51Спасибо, гы! Потом напишу подробнее, сейчас времени нет. Успокой меня пожалуйста, скажи, что оно нормально открывается, а то у меня на компе со связью, похоже, уже черти что...
-
-
12.09.2006 в 11:14Мурчательная ты моя, всё-таки выложила, мяу!
Позитива!!!!!!
Любви и жизни!!!!!
Конструктивной критике - boy!!!!!
-
-
15.09.2006 в 01:11(http://www.lerideau.info/theatrelejournalsecret.html).
В главной роли известный актёр театра, кино и телевидения Manuel Blanc (http://www.allocine.fr/personne/fic...onne=15050.html).
См. афишу на http://www.mipco.com/gifs/PouchkinePoster.jpg
-
-
15.09.2006 в 09:30-
-
15.09.2006 в 13:01Не могу. Читай пост выше. Позвоню, когда выздоровею, мур?
Yisandre
Гы! Я знала, что ты меня поддержишь. Кстати, я почти написала отчет по твоим вапирам, жди, выздоровею - отдам.
-
-
15.09.2006 в 13:48Сытырашно...
А играть-то в выходные будем?
-
-
15.09.2006 в 13:53Сытырашно...
Да. Уж лучше бы ты Чжан это отдала. Потому что она бетит гораздо добрее, я - существо язвительное, сама знаешь. Но ты, ежели чего, не обижайся, на самом деле я добрая и никого сильно третировать не собираюсь. Просто у меня стиль общения такой...
-
-
15.09.2006 в 14:02замечаний всего два, по откровенным ляпам.
первое: двуручный меч на поясе? хмм...
второе: Есть часть магов, лекарей и прочей швали, которая считает, что магами не становятся, а рождаются. То есть каждый может быть магов при условии обучения. - элементарно спутаны выделенные слова...
с удовольствием ждём продолжения!
-
-
15.09.2006 в 14:08Э-э, а где нужно быть двуручному мечу? Ну, в ножнах, но они-то - на поясе, верно? По боевкам я это так помню... Со словами разберусь, мур?
А продолжение уже есть, его только отбетить надо. Бедняга Чжан, не так-то просто отбетить 130 страниц текста, при этом работая и занимаясь собственным креативом, да еще потом и мне просмотреть нужно. Короче, до конца сентября обещаю.
И как было сказано в фильме "Реальная любовь":
-Она на тебя смотрела?
-Нет... Но ты же знаешь, в любовных романах все происходит только в самом конце...
Гы!
-
-
15.09.2006 в 15:50-
-
15.09.2006 в 15:56У нас, помню, таскали. Но это, конечно, ничего не значит, потому как Колпаковский фломберг, например, точно бы не вместился. Он его только в руках носил... Ладно, уточню у спецов, мур? Ежели че - оденет на спину или плечо, не развалиться. (спасибо за дельные замечания, кстати!)
-
-
16.09.2006 в 13:26Все, разобралась. Оказывается, на боевке у нас было введено сознательное ограничение длинны двуручек, потому что нашим Великим Мастерам надоело смотреть, как какой-нибудь бугай с трехметровым ковыряльником выходит против хрупкой девочки с полуторкой. А носили они их за спиной, если не рассчитывали срочно вынимать (потому как неудобственно), или на плече, если собирались кого-нибудь грохнуть. так что ты была права, мур! Полезла исправлять.
-
-
16.09.2006 в 18:13Это ты загнула! Сильно!
А так все верно, лопухнула я, лопухнула.
-
-
16.09.2006 в 18:46Да я тоже. Слушай,солнышко, а где это ты опять в Инете сидишь? Тебе вроде как квесты делать надо? Или я ошибаюсь?...
-
-
22.09.2006 в 01:17Одна претензия: путаешь "одеть" и "надеть". Простейшая запоминалка на это правило: "Надеть одежду и одеть Надежду".
Если ты таки исправишь ошибки - будет совсем замечательно.
-
-
22.09.2006 в 11:39Гы, спасибо! Конечно, я все исправлю, потому что хочу, чтобы все было замечательно!
Начинаю понимать, что нормально отбетить 100 с лишком страниц текста - нереально (Чжан, прелесть,это не о тебе. Это я уже про себя - сколько раз его я сама просматривала...). Но - нет пределов совершнеству, верно?! Буду внимательнее.
-
-
22.09.2006 в 16:31-
-
22.09.2006 в 19:55-
-
11.10.2006 в 12:42-
-
11.10.2006 в 17:49Хочешь, могу по мылу скинуть вариант? Заодно залезу, наконец, ошибки исправлю, которые люди добрые нашли (вместо меня, гы!).
-
-
11.10.2006 в 23:15Вариант полный? Если да, то давай. Не могу читать неоконченное ((
-
-
12.10.2006 в 01:48Жаль тады. Пока могу только в таком виде. Продолжение есть, я его всем обещаю, но оно бетиться Чжан. А добетиться, я так чувствую, не скоро. Не потому как мы все злые, а просто реальная жизнь имеет дурацкую тенденцию вмешиваться в креативный процесс
Ну, не люблю отдавать недоправленное! Ну, как-то это не так, гы!
-
-
01.11.2006 в 10:35вот потому и печатать мне нынче тяжело :).Признаться, ничего про мир Ойкумены не знаю, читала как оригинальную историю. Получила море удовольствия :)
Очень хочется продолжения :)
Давненько я так не радовалась написанной истории :))))