Любопытство - это основа основ образования, и если мне скажут, что любопытство убило кошку, я скажу, что это была достойная смерть.
Автор: Соня Сэш
Бета: Чжан
Название: Мир полон не геев.
Рейтинг: R
Жанр: ориджинал, авантюрный любовный роман
Картинка: Чжан http://www.diary.ru/~katarsleit/?co...postid=16273348 (Жиль)
Предупреждение: ненормативная лексика - есть, насилие – ну если совсем чуть-чуть, еще пропаганда алкоголизма и сексуальной распущенности (
)
Авторские примечания: пролог к роману отправлен на конкурс RSYA 2006. Лежит там: http://awards.ruslash.net/2006/fics...lon_ne_geev.htm. Действие происходит в оригинальном мире, созданном для исторической настольно-ролевой игры с элементами фэнтази «Ойкумена», где-то в самом начале эпохи Возрождения. Мир собирался по кусочкам и для игры, поэтому я не боюсь, что повторилась. Я – точно знаю, что в чем-то повторилась. Например, слово «дис» взято у Тиамат. Спасибо, Чжан, лучшему Мастеру и спецу по виртуальной реальности, за то, что когда-то придумала это клевое развлечение, спасибо Диме за Рене Великолепного и за то, что так не любит яой, спасибо AD за лапочку Ульха, спасибо Яру за Стоуна и за виртуозный мат, спасибо тем, кто подыгрывал нам на разных периодах этой замечательной истории.
читать дальшеМИР ПОЛОН НЕ ГЕЕВ
(неклассическая симфония в пяти частях)
АЛЛЕГРЕТТО
МНЕ СЕМНАДЦАТЬ
В котором мы узнаем: - о том, как сделать так, чтобы тебя точно вышибли с вечеринки - о том, почему у королевы Элоизы красная грудь – о том, что общего может быть у дроу с королевской гвардией – о причинах, благодаря которым можно назвать город «несчастным» - о том, почему ротные в королевской гвардии не спят с рядовыми
Оргазм – не повод для маразма.
Маразм – не следствие оргазма.
Наш личный с Чжан
неточный пример формальной логики
ГЛАВНАЯ ТЕМА
СВЕТСКИЙ РОМАН
Рене обладал странным свойством бросаться в глаза на фоне всех остальных, кто бы его ни окружал.
Вроде бы в нем не было ничего особенного: эльф как эльф – стройный, невысокий, до смазливости красивый… Всегда отстраненно-задумчивое выражение лица, капризные губы и золотистые колечки волос, будто намокшие и прилипшие к вискам и затем свободно спадающие на плечи – Рене был хорошеньким, как конфетка. И в то же время ширина плеч, объем мускулов, упрямые скулы с не менее упрямым подбородком вкупе и манера держаться так, будто на самом деле ему давно на всех и вся далеко оранжево – все это не давало облику Рене скатиться до образа «хорошенького молодого мальчика». Он мог быть женственным в повороте головы или пожатии плеч – и в то же время казался вполне мужчиной со строгим взглядом бутылочно-зеленых глаз.
Двойственность всегда интереснее единичного, а сложное – привлекательнее простого. Это сразу просек умница Коэль, принимая на службу Рене. Однако, все поползновения господина посла последний отверг с невесть откуда взявшимся, но вполне ему присущим высокомерием. Потом это понял и я – уже в тот, первый раз, когда безошибочно определил свою новую жертву среди лионской толпы. По обыкновению, мне было нечем заняться, я был нетрезв и готов на подвиги во имя Любви и Согласия. Золотоволосый эльф в кольчуге и пыльном плаще, прищурившись на солнце, разглядывал памятник королеве Элоизе Красная Грудь. Почему-то (или это происки Судьбы, или я – не самый сексапильный парень во всем Ситэ!) он показался мне самым подходящим объектом для подвига. Я решительной, слегка расхлябанной походкой уличного бездельника подошел к нему, и встал рядом, присоединившись к созерцанию.
-Шикарная женщина… - пробормотал мой предполагаемый партнер.
Я кивнул.
-В народе ее называют Элоиза Красная Грудь.
Своего я добился – лесной эльф оторвался от пышного бюста королевы и окинул меня таким же задумчивым взглядом. Глаза у него были неожиданно зеленые – у брауни почему-то очень редко встречается этот цвет. Вот разве что у Коэля, но Коэль у нас вообще уникум, единственный в своем роде. Поговаривают, что его мать была не лесной эльфийкой, а равнинной, поэтому у Коэля черные волосы, высокий рост и зеленые, как крыжовник, глаза.
-А у нее действительно красная грудь? Почему?
Я пожал плечами. И то правда, откуда бы мне знать? Я не сплю с женщинами, а тем более, с королевами.
-Ты кто? – в вопросах знакомства объект моей утренней охоты оказался весьма лаконичен. Я вытащил руку из кармана, обтер ее о полу камзола (как раз перед этим ел бараньи ребрышки и черную кровяную колбасу в «Заварухе») и протянул ему:
-Секс. Очень приятно.
Взгляд Рене стал еще более загадочным. Он хмыкнул и осторожно, словно нехотя, дотронулся до моей руки холодными пальцами. Я сжал его ладонь своей, достаточно горячей, чтобы отогреть замерзшую кожу. Пальцы у Рене были грубыми, у основания каждого угадывалась мозоль от долгих тренировок с двуручным мечом, отягчающим его пояс, но это только добавило привлекательности в моих глазах. Сразу представилось, как будет приятно чувствовать эти шероховатости нежной кожей ягодиц… Словно угадав мои мысли (а может, все отражалось на моем лице), эльф как-то очень женственно склонил голову набок:
-И чего ты хочешь?
-Тебя!... – выпалил я и замер, чувствуя себя под изучающим взглядом бутылочно-зеленых глаз как пришпиленная к бархатной подушечке бабочка. И тем не менее, мне все еще казалось, что я не ошибся. Потом Рене медленно кивнул.
-Хорошо. Снимай штаны.
Я сглотнул набежавшую слюну, чувствуя, как мои глаза становятся еще больше обычного, хотя мне казалось, что это невозможно.
-П-прямо здесь?
-Почему нет? – спокойно отреагировал эльф. – Тебе что-то мешает?
Я оглянулся. Толпа огибала нас со всех сторон, растекаясь по Королевской площади пролитым киселем, а над ней, как вечный символ аристократически-купеческого Лиона, возвышался охренительный бюст Ее Величества Элоизы. Действительно, почему бы нет? Чего нам, экстремалам, каких-то бюстов боятся, а в полиции я уже бывал, поизмываются и, в конце концов, выпустят… Я принялся распускать завязки на коротких, по голенища замшевых сапог, бриджах. Рене наблюдал за процессом все с тем же невозмутимым видом, в его взгляде не было ни тени насмешки. Только в глубине зрачков мне привиделись мерцающие шаловливые огоньки, дающие понять: этот парень – не так прост, как кажется.
-Неплохо, - оценил Рене. – Ну, я пошел?
И он действительно ушел, оставив меня стоять посреди Королевской площади со спущенными до колен штанами, отличным стояком и отчаянно бьющимся сердцем. Королева неодобрительно пялилась на меня поверх своего бюста, а прохожие, привыкшие ко всему (это же Лион), не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Именно в этот судьбоносный момент я понял, что готов влюбиться в парня с такими странными глазами и нестереотипным поведением. Да, он смеялся надо мной… но, по крайней мере, он делал это красиво! Большинство и на такое не способны…
Вечеринка… вернее, королевский прием был в самом разгаре, когда ему оказал честь своим появлением сам Джули Кортес, менестрель, к тому же весело помахивающий перед собой письменным приглашением, которое раздобыл Коэль. Так как дело было вечером, я уже едва держался на ногах, но, будучи верным себе, тут же стибрил с подноса пробегавшего мимо взмыленного слуги бокал с каким-то дорогущим пойлом.
Господин посол обнаружился возле столика со жратвой (ничего особенно умного – сплошь канапе с гусиной печенью, марсельский шевр с конфитюром из инжира и креветки - типа королевский род подвергнется разорению, если приготовит нормальную баранью отбивную). Был Коэль, как всегда, высок, строен и роскошно прикинут. На шикарных темных волосах красовался красный бант – дань эпатажу.
-Коэль, сладкий мой! – обрадовано замахал руками я и осекся: рядом с Коэлем маячила подозрительно знакомая золотоволосая личность, причем держала она себя так, будто всю жизнь только и делала, что тусовалась в королевских дворцах.
-Джулиан, ты как раз… - начал было Коэль, но заигравшая где-то сбоку, совсем рядом музыка прервала его словоизлияния на середине. «Не надо!» - ужаснулась интуиция, но я уже тащил господина посла танцевать, бесцеремонно схватив за рукав. Кажется, Коэль был несколько ошарашен таким положением дел, но, по крайней мере, он не стал возражать, когда я положил руки ему на плечи и увлек за собой в плавное течение вальса. Только тихо, чтобы никто, кроме нас, не услышал, заметил:
-Ну ты и засранец, Джули, - после чего резко привлек меня к себе, как прижимают хорошенькую девушку. Пальцы рук Коэля будто невзначай сомкнулись на моей спине. Теперь мы танцевали почти в обнимку. Браво, господин посол, и это при всем королевском дворе!... Я улыбнулся собственным мыслям и кивнул в сторону Рене.
-А это что за персонаж? Он с тобой?
-Не для твоей книги, мой сладкий, - Коэль, будто невзначай, провел пальцами по моему позвоночнику, дотронувшись до чувствительного места между лопаток.
-И все же? – не повелся я.
-Райнем. Лионский вариант – Рене. Мой личный телохранитель.
-Ах, тело-хранитель? Такой невысокий? Ах да, ты таких и предпочитаешь… И как он?
-Даже не думай, любовь моя. Он не хочет ничего знать об этом… что странно, меня еще ни разу не подводила интуиция.
-Значит, у тебя не получилось затащить его в кабинет? – развеселился я. – Ну-ну… Что не позволено Юпитеру, то вполне может попробовать бык, верно?
-Я и говорю, ты – маленький засранец, - с ласковой угрозой в голосе отозвался Коэль, который в приватном разговоре всегда позволял себе плевать на дипломатические
тонкости и вообще, много чего себе по жизни позволял. Мы закружились в каком-то особенно сложном движении, а затем музыка стихла, мы отошли на шаг назад, глядя друг другу прямо в глаза и насмешливо улыбаясь. В конце концов Коэль пожал плечами: мол, делай, что хочешь, а я умываю руки и пойду попробую вон с тем молоденьким дворянчиком с такими милыми глазками… Я с чувством глубокого морального удовлетворения отметил у него отличную эрекцию. Есть еще у старины Джулиана порох в пороховницах и ягоды в ягодицах!...
Следующий вальс я выделил специально для моего нового «персонажа». Сценарий был тот же. Как и его работодатель, Рене просто не успел сделать ничего, кроме как лениво изогнуть брови. Прижиматься ко мне он не стал, и я сделал это за него. Вернее, попытался…
-Кстати, меня зовут Джулиан, но ты можешь называть меня Джули, - осторожно сказал я. Ответом было фырканье:
-Я уже в курсе… Личная малышка Коэля, не так ли?
-И хорошо оплачиваемая, сладенький! - бодро соврал я. – Так как насчет продолжения вечеринки в более тихом месте?
-Не имею привычки спать с девочками своего начальства, - Рене ловко уклонился от моих излишне жарких объятий. По сравнению с ним я выглядел как хрупкий подросток, хотя был примерно такого же роста. Мы по-прежнему находились на детском расстоянии друг от друга, и меня это просто бесило. Пришлось применить нечестный прием: я опустил голову так, что светлые, разные по длине пряди упали прямо на лицо (давно пора обрезать эту сиротскую челку, но все в один голос вопят, что она мне идет), пожаловался блестящим серебряным пуговицам на белом парадном камзоле Райнема:
-Кажется, я понял, что Коэль имеет в виду под словом «засранец»… - и поднял на Рене огромные, с поволокой слез глаза. Чистые и голубые, как моя ориентация.
-Да, я такой, - высокомерно заявил телохранитель. – Но ты ведь от меня не отвяжешься, верно? Так и будешь весь вечер под ногами путаться?
-Естественно, путаться под ногами – как раз то, что получается у меня лучше всего, - для пущей убедительности я похлопал густыми пушистыми ресницами.
Рене снова фыркнул:
-Какие же вы все здесь упертые, не понимаете нормального лионского языка… Ладно. Жди меня у черного входа ближе к концу приема. Постараюсь избавиться от старого извращенца пораньше.
Внутренне порадовавшись за Коэля, я кивнул. Остаток вечера я шлялся по залам (господин посол был занят дипломатическими переговорами), поедал канапе, мечтал о баранине, сплевывал косточки от оливок прямо на мраморные полы и медленно допивался до состояния полной прострации. Как я и предполагал, прием оказался на редкость скучной штукой. Из гостей меня всерьез заинтересовали только двое. Один из них был странного вида мужчина в дорожном и не вполне чистом костюме, неизвестно каким путем попавший на прием. Мало того, что у него были абсолютно белые волосы и словно лишенная красок кожа, так еще и карие глаза сверкали красноватым оттенком. Кажется, таких по-умному называют «альбиносами». Он тоже сплевывал косточки от оливок на пол, матерился на скупость королевских поваров, а потом искупал слугу, разносящего выпивку, в фонтане со словами:
-И чтобы я подобной гадости в этом доме больше не видел! В жизни не пил такого дерьма!
Присутствующие при скандале наградили альбиноса бурными аплодисментами. Смельчак, заявивший, что вино из королевских погребов отдает тухлятиной, ничуть не стыдясь, раскланялся перед публикой и куда-то скрылся. Я переключился на созерцание турнира шпажников, происходящего во внутреннем дворе среди причудливо подрезанных кустов. Облокотившись на оградку, я принялся внимательно разглядывать соперников. Мне сразу же приглянулся один из них: молодой парень ростом почти с Коэля, отличавшийся забавно манерным стилем поведения. Он даже шпагу держал так, как держат бокал с вином – чуть ли не двумя пальцами. Словом, что-то в нем было, что-то, что выделяло его из окружающей толпы… Он мне сразу понравился, поэтому я подошел к придворному, принимающему ставки, распутывая на ходу завязки кошелька.
-Вот на того парня… который из Баскии, - кажется, я угадал. Неудивительно: парень со шпагой обладал всеми необходимыми чертами истинного баскийца – черные, как смоль, волосы, нос с аристократической горбинкой, узкие смуглые скулы, горящий взгляд темных глаз, из-за которого кажется, что все баскийцы – законченные фанатики.
-Ульхен Лопес, тридцать монет от Джулиана Кортеса, один к пяти, - равнодушно повторил придворный, а писец, тощий парнишка с воспаленными глазами, как-то очень нехотя заскрипел пером, занося информацию на бумагу.
Лопес, говорите? Вполне баскийская фамилия. Значит, все-таки оборотень. Хм… Я подкрался к Ульху, который как раз сидел на витой железной скамеечке и разминал пальцы, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. А зря: я быстро, пока он не опомнился, обнял его сзади за плечи и томно прошептал прямо в ухо:
-Сладенький, не подведи. Я поставил на тебя все свои сбережения на черный день.
-Ага, - автоматически кивнул Ульх, съежившись в моих объятиях. М-да, он явно не из числа поклонников тактильных ощущений. Я усмехнулся и оставил парня в покое – не стоило бесить его перед самым турниром. Оборотни – горячие ребята, а тридцать монет были дороги мне как память о потраченном на Коэля времени, ведь мог бы и пару приличных стихов написать… Кстати, насчет стихов. Я снова направил стопы к разодетому в пух и прах придворному, принимающему ставки.
-Скажи, любезный, раз уж пошла такая пьянка… состязание менестрелей в этом году предвидится?
-Да, - придворный окинул меня понимающим взглядом. – Отдельно песни и стихи. Будете принимать участие?
-Конечно! – всерьез обрадовался я. Когда еще случиться шанс получить халявных слушателей среди столь изысканного общества (вспомнить только Коэля с его шикарными шмотками, золотыми кольцами и бесконечными вечеринками)? – Записывайте: Джулиан Кортес… Нет, пишите «Джули Эльф». Это мой псевдоним.
Слово «эльф» в устах придворного, когда он диктовал информацию мальчишке, прозвучало довольно скептически, но я не стал обращать внимания. В конце концов, пусть завидует. У самого, небось, в роду без гномов не обошлось, урод еще тот… До турнира оставалось пять минут, которые я использовал с толком, попросив у писца чернил и накропав что-то более-менее удобоваримое прямо на месте. Уж что-что, а это я умею…
На турнире Ульх дрался как Бог, мигом растеряв всю свою манерность. Звериный оскал и то, как он откидывал за уши длинные волосы в промежутки между боями, выдавали в нем его наполовину животную натуру. Шпага в руках Ульха мелькала не хуже, чем змея в руках танцовщицы с базарной площади – правду говорят, что все баски виртуозы во владении этим видом оружия. Глаза оборотня фанатично горели. Вот честное слово, он был очень хорош в охватившем его азарте. Странно, а так вроде и совсем не красавец, обычный такой паренек, ничего особенного… Дело неминуемо шло к победе. Парой изящных движений Ульх дожал последнего противника, выбил у него из руки шпагу и приставил свое оружие к его груди. Зрители, в основном, симпатизирующие тому же конкурсанту, что и я (слишком уж хорош), выдали обильную порцию аплодисментов. Лицо Ульха озарила белозубая улыбка – одна из самых счастливых, которые я только видел в своей жизни. Я тоже улыбался, когда получал свой выигрыш. Стоило отблагодарить победителя, разве не так?
Я поймал Ульха чуть позже в одной из зал, где он, напряженно и сильно стесняясь, поддерживал светский треп с королевскими фрейлинами, законченными идиотками. Нужно было срочно спасать раскрасневшегося бедолагу от снисканного успеха. Применив ту же тактику, что с Коэлем и Рене, я оторвал испуганного парня от женского общества и вытащил на площадку танцевать. Ульх смотрел на меня так ошарашено, что я счел своим долгом успокоить беднягу:
-Не парься, дружище, посмеются и забудут. Ты же знаешь женщин…
Ульх сделал страшное лицо.
-Но я не гей… - прошептал он таким тоном, будто только что выдал страшную государственную тайну.
-Ничего, у каждого свои недостатки. Я вот гей, - заявил я, чем окончательно вогнал оборотня в ступор аж до конца танца. От нового развлечения (Ульх так славно краснел – как будто волна пробегала сверху вниз по юношескому лицу) меня отвлек вид Коэля, танцующего с Рене. Господин посол выглядел как кот, облизывающийся на сметану. Рене (у-у-у-у, изменщик!) даже позволил ему завести руки за спину. Невероятно… Я ощутил достаточно болезненный укол ревности – уж кому, как не мне, знать, как Коэль может завести буквально с пары прикосновений. Впрочем, спокойный, как каменная стена, Рене на руки посла не обращал внимания, и я снова развеселился – кажется, все будет хорошо. А я сказал, будет! И надеюсь, на этот раз сниманием штанов дело не окончится…
Герольд возвестил о начале состязаний менестрелей. Я отпустил свою взмокшую от напряжения жертву (Ульх сразу шарахнулся куда-то в толпу. Надо понимать, по принципу: чем дальше от меня, тем лучше) и торопливо прошел в Главную залу. Там перед бархатные очи самой королевы Элоизы предстали четверо конкурсантов. Я быстренько пристроился в ряд пятым и зачарованно уставился на обтянутую черным бархатом грудь королевы. Говорят, любопытство сгубило кошку… Меня когда-нибудь точно сгубит привычка брякать что попало и где придется. Коэль одобрительно подмигнул мне из сборища зрителей, стоявших по стенам залы ровным полукругом. Позади него торчал с надменным видом Рене и делал вид, будто знать меня не знает, да и эту подозрительную личность с красным бантом тоже.
Состязание проходило в два этапа. Сперва мы читали свои заготовки, после чего троих безжалостно отсеяли и я остался наедине с симпатичной, хотя и странноватой девушкой в богемном прикиде. Нам дали пять минут на то, чтобы сочинить несколько строчек о нашей королеве.
Тоже мне, проблема...
Королеве Элоизе Лионской посвящается
Если б были вы вином,
То, конечно, лучшей марки,
Если б были вы письмом,
То, должно быть, без помарки,
Если б были вы цветком,
Были б лилией сердитой,
Если б были вы пажом,
То уж точно фаворитом.
Жаль, что вас нельзя сорвать,
Жаль, что вас нельзя прочесть,
Жаль, что, глядя вам в глаза,
Не сказать вам все, как есть.
Жаль, что вас нельзя поднять,
Выпить вас под звон посуды,
Жаль, что вас нельзя поймать
И поцеловать прилюдно.
Эта строгая вуаль,
Эта стража справа-слева...
Вы – всего лишь королева...
Даже жаль...
...Королева поднялась, величественно колыхнув бюстом (пятый размер и никаких претензий к производителю):
-Итак, победителем состязания менестрелей по решению просвещенного жюри стала Лельдэ из Карса, чьи стихи были высоко оценены за эстетичность и соответствие канонам. Она получает главный приз – денежное вознаграждение в сумме двухсот монет. Стихи Джули Эльфа вызвали споры среди придворных поэтов, и они решили…
«Ох, выставят меня с этой вечеринки, жопой чую», - вздохнул я, а может, моя бесславно погибшая интуиция. Сделав паузу, королева возвестила:
-…что названный Джули Эльф, он же Джулиан Кортес, достоин почетного второго места и специальной награды за неординарность. Молодой… гм… человек, вы можете попросить меня о чем-нибудь в разумных пределах, и я исполню вашу просьбу. Подойдите ко мне.
Я сделал шаг вперед, не веря своим полуэльфийским ушам. Неужели меня хоть раз оценили так, как я того заслуживаю? Да еще здесь, в Золотой Зале Блуа? Невероятно, но, кажется, факт…Разумеется, я мог бы попросить денег и на какое-то время избавиться от требовательного Коэля. В последнее время эта сволочь ударилась в экзотические развлечения и сильно меня раздражала. Но королева была так великодушна… а Рене так мил там, на площади, что я сделал глубокий вздох, в который раз прощаясь с жизнью, по крайней мере, беззаботной, вскинул на королеву глаза и громко спросил:
-Тогда, если это в разумных пределах, ответьте: а у вас правда красная грудь?...
Воцарившаяся тишина окончательно уверила меня в печальном исходе так хорошо начинавшегося вечера. Рене ссутулился и прикрыл рот ладонью. Его глаза смеялись, глядя прямо на меня. Коэль прижал ладонь к лицу в жесте: «Нет, он невменяем!...». Его тоже можно было понять: не каждый день по два раза за одну вечеринку рискуешь своей репутацией из-за какого-то полукровки, которого сам на эту вечеринку и притащил. На что я мог бы резонно возразить: если он так дорожит своей репутацией, то может быть, как-нибудь объяснит мне тот факт, что каждый вечер в его особняке творятся самые настоящие оргии? Это не роняет его репутацию в глазах дипломатов и сородичей? Или у Коэля при его образе жизни осталось так мало репутации, что теперь ей уже ничего не грозит? В любом случае, так ему и надо, пусть помучается.
Королева облизнулась.
Я еще никогда не видел, как облизываются королевы. Не будь я геем, я бы сказал, что облизывалась Элоиза Красная Грудь вполне аппетитно и даже сексуально.
-Ну… там такое родимое пятно… - уронила она и замолчала. Ее лицо как-то странно подергивалось, но тон был спокойным. Я фигово читаю людей по особенностям мимики, но мне показалось… точно, она еле сдерживала смех. Тут мне припомнилось, что королева по слухам в прошлом была всего-навсего наемницей, человеком без роду и племени, которых горожане презрительно называют «приключенцы». Блин, как же ей, должно быть, иногда хочется просто повеселиться…
Как и всем нам.
Словом, все обошлось, и дальше, после того, как королева покинула своды Золотой Залы, вечеринка плавно переросла в пьянку. Как будто гости долго терпели и наконец-то стали добирать свое. А я неожиданно практически протрезвел – наверное, от стресса. Напиться снова у меня не получилось, я спросил у слуг, где в этом лабиринте есть черный выход и, наконец, вышел на свежий воздух. Оказавшись в саду, я вдохнул в себя аромат пышно цветущих роз, плюхнулся на скамейку под навес из ивовых ветвей. Тишина, прерываемая только отдаленным шумом продолжающейся вечеринки и треском кузнечиков, обжигала привыкшие к гомону уши, но в целом, Рене не мог придумать лучшего места для романтического первого свидания.
Я закрыл глаза и представил себе свой первый поцелуй с Рене. Эти капризные губки… будет приятно сперва потрогать кончиком языка, легонько прикусить, а потом втянуть в себя и не отпускать, пока они не распухнут, а вокруг рта на безволосой коже не появиться красноватый ободок… Стоп, Джули, пора прекращать это дело, неизвестно еще когда появиться твой любимый бодигвард, но если фантазия разыграется дальше, я не смогу вынести ожидание. Так и сдохну здесь, на этой миленькой скамеечке.
Открыв глаза, я поискал какой-нибудь способ отвлечься. Нашел почти сразу – на соседней скамейке (хорошо еще не было дождя) кто-то оставил скрипку. Моя душа вскипела от возмущения: кто же так обращается с музыкальными инструментами? Помниться, мне еще мама когда-то говорила: «Джулиан, если тебе не нравятся уроки музыки, это еще не повод пытаться разбить стенку скрипкой…». С тех пор я не выношу две вещи: когда плохо обращаются с музыкальными инструментами и когда со мной разговаривают тоном «Я всегда прав, а если я не прав, смотри пункт первый».
Скрипка, как ни странно, оказалась в хорошем состоянии, дерево даже не отсырело. Я отложил трубку, взял пару-другую нот и, убедившись в наличие звука, принялся придумывать мелодию к сочиненному вчера стихотворению, которое я назвал «Песня о Лионе». Голоса у меня, правда, нет и никогда не было, но я приспособился читать свои стихи речитативом под музыку, и в холодном северном Карсе мне неплохо за это платили. Там ни фига не знают об отношениях между мужчинами, но с поэтическим вкусом у них все в порядке. Вообще-то они кеннингами изъясняются, и как только друг друга сами-то понимают… В любом случае, хотя после дождливого Эйнжленда это был просто рай на земле, мне все равно как-то быстро наскучило.
Постепенно я впал в состояние, близкое к легкой нирване. Поднялся легкий ветерок, над моей головой шелестела листва, ветви ивы издавали негромкий удивительно мелодичный скрип, как будто их специально настраивали королевские менестрели. Музыка легко выскальзывала у меня из-под пальцев, я сопровождал ее монотонным бурчанием себе под нос… Словом, на какое-то время я забыл обо всем, включая даже Рене.
ПЕСНЯ О ЛИОНЕ
В славном городе Лионе
Люди весело живут:
В будни пашут, словно кони,
В выходные – пиво пьют.
И вампирам здесь не скучно:
Столько пьяных по ночам…
Им ведь тоже надо кушать,
Так же часто, как и нам.
Даже гномы, как напьются,
Дебоширят за двоих,
Ну, а дроу тогда смеются,
Когда шутка не про них!
А баскийские коты –
Носят конские хвосты!
А лионские эльфы –
С королевами на ты!
Что касается меня –
Я им, в общем, не ровня:
В жизни главное – здоровье,
Остальное все – фигня!
Чтобы жить здесь, надо близко
Нравы здешние узнать:
Если ты не мазохистка –
Лучше к дроу не приставать.
Не спеши в кота плеваться,
Даже если ты вампир.
Станет в парня превращаться –
Пригласи его в трактир.
Эльфы тоже могут ловко
Клеить девок под Луной,
Если встретишь полукровку –
Значит, точно голубой!
А у девок городских –
Что ни парень – то жених!
А у этих же парней
Каждый третий – точно гей!
Где и с кем встречать рассвет
Пофиг, если ты – поэт:
Мне прославиться успеть бы,
А до вас мне дела нет…
-Это не совсем правда. Дроу вполне могут оценить хорошую шутку, хотя, может, не станут смеяться, - низкий глубокий голос над моим ухом заставил меня вздрогнуть и опустить смычок. Мелодия оборвалась на дребезжащем звуке, я инстинктивно поморщился. Очарование нарушилось. Муза, пискнув от возмущения, вспорхнула с моего плеча и испарилась. Только иве было все равно – как шелестела, так и продолжала себе безмятежно шелестеть.
-Обязательно было портить песню? – взгрустнулось мне. Я отложил скрипку, снова взял удивительным образом не погасшую трубку, сделал пару затяжек и только тогда обернулся.
Дроу. Темные эльфы. Их ни с кем не спутаешь. Красивые и опасные. Как я уже говорил - ни один нормальный человек или даже ни один ненормальный полуэльф не станет связываться с дроу. Видите ли, дроу – это как раз те персонажи Книги Жизни, которые могут размазать вас по ближайшей стенке, шевельнув пальцем. Краем уха я когда-то слышал, что в просторных аудиториях Сорбонны проводился диспут, можно ли считать дроу разумными существами, или они – просто хладнокровные животные-убийцы… Скорее всего, это шутка. Они непредсказуемы – в этом-то и проблема.
К счастью, до времени ланча было еще далеко, да и я – не слишком аппетитный, а в саду не наблюдалось ни одной стенки, по которой можно кого-нибудь размазать. Рядом был только дроу – метра под два ростом, с мрачными бордовыми глазами, темной кожей и серой в темноте косой. Неестественно прямой, застывший и сильно смахивающий на галлюцинацию. Количество принятого мною за весь день спиртного заставило меня на всякий случай уточнить:
-Эй, а ты, часом, не белая горячка?
-Нет, - лаконично ответил дроу, разглядывая меня сверху вниз. Сильно сверху, я и так не особо выдался ростом, к тому же еще и сидел.
-Ну, это хорошо… наверное, - облегченно вздохнул я и стал ждать продолжения. Уходить он явно не собирался.
-Чья это песня?
-Чья-чья… моя, – вот сейчас придет Рене, а тут этот тип ошивается. Я даже начал нервничать – дроу ведь не подвинешь, придется ждать, пока сам уйдет.
-А ты кто такой?
-Это допрос? – когда я нервничаю, то начинаю огрызаться и обычно получаю по морде. – Джули Эльф, поэт и менестрель. Здесь меня еще мало знают, я перебрался в Лион недавно. Но узнают, это я могу сказать точно!
Дроу посмотрел на меня, как мне показалось, с несколько большим интересом.
-Ты не эльф, - неожиданно вынес он вердикт. – Ты – полукровка. Уши, рост и черты лица. Скорее всего, наполовину человек… может, оборотень, наполовину – лесной эльф.
-Спасибочки за краткий экскурс в темную историю моего прошлого! – машинально съязвил я. Не мог не съязвить.
И чего это каждый второй цепляется к вопросу о моем происхождении? Ну, уши, ну, волосы, ну глаза голубые… Да я понятия не имею, кто был мой папочка – лесной ли, горный ли… ой, нет, горные – это, кажется, гномы… Неважно. Меня все равно бесит, когда поднимают этот вопрос. От злости я вновь почувствовал себя пьяным.
-А ты поверь мне на слово и замнем для ясности, ладно? И вообще, я тут типа друга жду, а он такой ревнивый, тебя увидит – и сразу начнет трагедию разводить. А я поэт социальной тематики, по трагедиям не спец… Слушай, без обид, но… шел бы ты отсюда, а?
Дроу хмыкнул – по крайней мере, так я расценил вылетевший из его рта негромкий звук.
-Если ты называешь себя эльфом, то веди себя подобающе. Я наблюдал за тобой. Ты слишком много пьешь, держишь себя развязно, водишь дружбу с подозрительными личностями. Ты оскорбил королеву, а также танцевал с мужчинами на приеме. Я ничего не упустил?
-А еще я гей, - пробормотал я и почему-то начал краснеть.
-А еще ты гей, - эхом отозвался дроу. – Ну и зачем это так афишировать? Эльфы не демонстрируют подобные вещи. Это считается позором. Или болезнью.
Я покраснел окончательно – на сей раз от злости – и, кажется, даже пошел пятнами.
-Да… мама тоже всегда твердила: «Джулиан, когда ты начнешь вести себя по-человечески?»…
-Она была права, - кивнул дроу.
-А если нет, то смотри пункт первый? – нервно рассмеялся я. – А ты меня, часом, не думаешь усыновить?
-Не думаю. Хотя, наверное, стоило бы, - дроу наклонил голову набок, разглядывая меня с высоты своего роста.
-Тогда чего цепляешься? – рявкнул я. – Как хочу, так и ведусь… в смысле, так себя и веду!
Дроу поднял брови и пару минут молча сверлил меня взглядом змеиных зрачков. Потом заметил:
- Либо не называй себя эльфом, либо не будь ничтожеством.
Я явственно ощутил, как по венам запрыгали перенасыщенные адреналином кровяные шарики, а мозг на уровне висков прожгло раскаленной иглой. С сожалением покосившись на скрипку, я поднялся, сунул руки в карманы и уставился на дроу, недобро прищурившись.
-А кто сказал, что я могу быть не ничтожеством? Посуди сам – у меня смазливая мордашка, я очарователен и трахаюсь с кем попало, а иногда, когда у меня нет денег, позволяю им платить за ночь. Больше я ничего не умею. Стихи не в счет. Таким образом, я - ничтожество.
-Рад, что ты это признаешь.
-Ага, признаю… Но самое важное – я доволен своей жизнью. Доволен, это ты понимаешь? Как бы там ни было, я никогда не стану таким занудой, как ты. Кстати, а может, ты просто меня хочешь? Так скажи прямо – хоть ты и зануда, но вполне в моем вкусе. Такой сладенький, как леденец, так бы и облизал…
Я вовремя заметил движение руки и увернулся от первого удара. Попытался ударить сам, но моя рука была перехвачена и безжалостно вывернута назад. Раздался хруст, и все, что было дальше, можно свести к одному слову: «боль».
-Извинись, - потребовал дроу ледяным тоном.
-Обойдешься, - сгоряча ляпнул я и взвыл, чувствуя, как во второй руке тоже трещат и ломаются кости. Я стоял на коленях на сырой от росы земле в обществе маньяка-дроу, на котором даже намордника не было, будучи не в силах двинуть ни одной из верхних конечностей. Гордо молчать не получалось, приходилось сдерживать поскуливания, чтобы не были слишком жалобными.
-Извинись, - холодно повторил откуда-то сверху дроу. «Если я не прав, то смотри пункт первый, а иначе парой переломов не отделаешься», верно? Такой и убить может, с запозданием подумал я, а больше ничего думать не стал. Мне хватило сил только чтобы поднять голову и криво усмехнуться:
-Давай, чего ждешь. У меня еще ноги целы…
-Это исправимо – пообещали мне, а потом возле моего носа мелькнул остроконечный сапог, в голове что-то взорвалось, и я, всхлипнув, погрузился в небытие – почти такое сладкое, как секунду спустя после оргазма. А дальше начался какой-то галлюцинаторный бред. Кто-то спрашивал, сколько мне лет, настойчиво так, будто пытаясь пробиться сквозь слои ваты, окутавшие мой мозг. Кажется, я все-таки ответил, потому что кто-то посетовал, что семнадцать – это слишком мало, а еще кто-то заявил, что чем раньше, тем лучше. Потом были грезы, фантастические видения, на какое-то время меня вырвали из забвения, подняв зачем-то мою сломанную руку, я застонал от боли, в памяти отпечатался пергаментный свиток с непонятными буквами, на котором горел зеленоватым светом отпечаток моей ладони. Затем появилась мама, она нахмурилась и спокойно сказала, что я похож на отца, такое же ничтожество, погрозила пальцем и превратилась в скрипку, на грифе которой сидела моя муза – круглая, совсем как мячик с глазами и помятыми крылышками. Потом я пришел в себя.
Я очнулся, но глаза открывать не стал. Не хотелось вот так сразу видеть, во что меня превратил этот маньяк. Боги, связаться с дроу… Все, больше ни капли спиртного в рот не возьму! Надеюсь, мне хоть наложили шины и кости срастутся правильно… Не хотелось бы больше никогда в жизни не брать в руки скрипку только потому, что мне приспичило повыпендриваться в присутствии дроу…
-А-а, мать твою! Я еще ни разу не был в такой дерьмовой заднице!
-Тише. Девушку разбудишь.
-Какая, нахрен, девушка? Да еще здесь?! Это же тот пидорас, который танцевал с тобой и лапал тебя за задницу!
-Все равно, не ори так. У меня от твоего мата уже уши в трубочку сворачиваются.
-Надо же, какие мы нежные! А то, что я, мать твою, так влип, это никого не касается, да? Так вот что я скажу: мать твою нахрен, дерьмовая была ночка!...
-О милосердные Боги… заткните его уже!
-Гребаное дерьмо…
-Стоун, сукин сын, заткни свой грязный рот, чтобы не были видны твои зеленые кишки!
Пауза. Затем – почти восхищенное:
-Ну ты даешь, Ульх, дружище. А я думал, ты так не умеешь…
Славные ребята, ничего не скажешь…
-Очнулся? – Ульх подлетел к кровати, потрогал мой лоб. Я что, говорил вслух? Нет уж, с выпивкой пора завязывать… Я недоуменно пожал плечами, попытался сфокусировать свой взгляд, но потерпел неудачу. Поднял руку и тоже потрогал свой лоб. Ничего, вроде все в норме, не считая того, что…
Я.
Потрогал.
Свой лоб.
Рукой!
-Парни, я давно здесь? – я разглядывал руки так, будто видел их впервые.
-С конца королевского приема, то есть часа три, - радостно сообщил Ульх, сверкнув белозубой улыбкой на смуглом баскском лице. Похоже, оборотень простил мне выходку с танцем – или просто забыл о ней.
Второй парень лет тридцати с внешностью альбиноса – тот самый, который в Блуа купал слугу в фонтане и остался сильно недоволен вином из королевских погребов - фыркнул и растянулся на своей кровати. Да, у нас у каждого была своя кровать. А еще в полутемном, длинном помещении было около пятидесяти таких же и еще чем-то пахло… чем-то похожим на…
-А… а где я? – задал я стандартный пост-вечериночный вопрос. Ульх, улыбаясь, ответил:
-В казарме.
-Где?!... – либо я вчера все-таки напился до белочки, либо схлопотал профессиональную болезнь гениев под названием «шизофрения»:
-В королевской гвардии, - кажется, до Ульха дошло, что лучше объяснять все по порядку. – Ты вроде бы служишь вместе с нами.
-В дерьмовой личной гвардии Ее Нахрен Величества Элоизы Красные Титьки! – выдал Стоун безо всякой запинки.
Мне «резко полегчало». Голова гудела так, что я решил отложить выяснение подробностей на потом. В гвардии так в гвардии. Это еще что, однажды я проснулся на городской помойке за стенами Лиона в окружении пары-другой сотен голодных крыс, хотя, возможно, я переборщил с количеством... Вот это было по-настоящему жутко - а запахом портянок меня не удивишь.
-Выпить есть?
-Дерьмо, - почти дружелюбно отозвался Стоун. Судя по его помятому виду, он бы тоже не отказался от опохмела. Насколько я помню, на вечеринке в Блуа он пил ничуть не меньше меня. Возрадовавшись отсутствию амнезии, я кивнул:
-Ясно… Эх, жаль, что я так и не поцеловал Рене…
-У тебя еще будет такой шанс, - весело хихикнул Ульх. Он вообще, как я заметил, был веселый парнишка с легким характером. Зато у Стоуна вид был такой, будто в его зоб засунули биллиардный шар и теперь он не может его выплюнуть.
-Это вряд ли.
Мы все трое подпрыгнули от неожиданности и обернулись.
Рене производил впечатление – в красном форменном плаще поверх новенькой кольчуги, сверкающий мечом на боку, с новым, почти жестким прищуром зеленых глаз. Он усмехнулся:
-Жаль тебя расстраивать, Джулиан, но я всего лишь хотел объяснить тебе, что ничего не выйдет. Думаю, теперь этот вопрос уже отпадает. Вот что, парни: добро пожаловать в гвардию! Если вы еще не поняли, я ваш ротный, мы четверо – боевая единица, и через час я жду вас на плацу для строевой подготовки. Так что хватит валяться и принимайтесь за дело. Форму получите у квартирмейстра.
Сквозь туман в голове до меня, наконец, начал доходить весь ужас моего положения. Нет, все-таки крысы – исключительно милые существа… Я откинулся обратно на кровать и застонал:
-Вот дерьмо!...
-О чем я и говорю… - обиженно пробурчал Стоун. – И чего все вечно затыкают мне рот?...
ПОБОЧНАЯ ТЕМА
YOU IN THE ARMY NOW
Запах портянок.
Я ненавижу запах портянок.
Особенно если их около ста штук – когда наш доблестный отряд, состоящий из четверок-рот, приходит в казармы и снимает с уставших ног сапоги. Если бы мы сделали это перед лицом врага, он точно был бы повержен. Убивает наповал. Проверено лично.
Еще я начинаю ненавидеть красный цвет. Когда каждый день перед тобой мелькают красные форменные плащи начинаешь невольно понимать бедных наваррских быков в период корриды. Кольчуги я тоже ненавижу. Потаскайте на себе целый день такую тяжесть – сразу отпадет желание играть в героя. Что еще?... Ах да, дежурство у парадной дворца, строевая подготовка, фехтование и всякая другая бодяга – гвардейцы никогда не страдают бессонницей. Мы вырубаемся как только доползаем до кроватей. Точнее, вырубаемся мы со Стоуном, а Ульх, шипя и проклиная все на свете, ползает вокруг своей кровати, пытаясь хоть как-то навести порядок. Просто маниакальная страсть к чистоте делает Ульха вечным дежурным, и, кажется, парень уже сыт этим по горло.
Меня все тоже порядком достало – уже в первую же неделю. Особенно взбесила невозможность вырваться из рядов доблестной армии. Один (и, слава Богам, единственный) мой знакомый дроу доступно объяснил мне, что без его согласия я никуда уйти не смогу – еще до того, как опять сломал мне руку. Оказалось, что в бессознательном состоянии я «подписал» какой-то магический контракт, что-то из разряда специфической магии дроу, так что при попытке побега меня даже не расстреляют – не успеют. Теперь я понимаю, что мои видения были хотя бы наполовину правдой. Интересно, в лионском законодательстве предусматривается вменяемость того, кто подписывает договор? У дроу – явно нет...
Разумеется, я снова спросил Михаэлиса (вообще-то он представился как Михаэлисель, но мне все еще дорог мой несчастный язык, хотя, наверное, для моей собственной безопасности следовало бы его отрезать нафиг), зачем ему все это вообще надо? Дроу ответил в том духе, что не любит, когда слова не подтверждаются действиями и теперь он намерен заставить меня отвечать за свои высказывания, то есть, сделает из меня настоящего эльфа в отличие от того ничтожества, коим я являюсь на данный момент. А армейская дисциплина типа должна этому поспособствовать. Я спросил, отдает ли он себе отчет, что имеет дело с абсолютно не приспособленным к какой-либо дисциплине существом? На что Михаэлис мудро заявил, что это только пока. На всякий случай я уточнил, собирается ли он в дальнейшем спрашивать моего желания, прежде чем реализовать свои новые бредовые задумки? «А зачем?» - резонно поинтересовался Михаэлис, и я понял, что а) он действительно не собирается ничего спрашивать, б) мне действительно крышка. Терять было нечего, поэтому я пожал плечами и заявил, что, в общем-то, не имею ничего против того, чтобы здесь находится, в конце концов, спальни общие, а столько накачанных милых мальчиков сразу я еще никогда не видел…
И тогда Михаэлис сломал мне руку. Должно быть, в воспитательных целях. К счастью, никто, кроме нас, не видел, как я, шипя от боли и пытаясь пристроить руку так, чтобы было удобнее, падаю на одно колено под пристальным взглядом Великого Педагога. Михаэлис сказал, что ему не нужны неприятности. Я сказал, вернее, простонал, что он их уже нашел, что неприятности – мое второе имя. Дроу пожал плечами и шагнул ко мне. Я невольно отшатнулся в предчувствии новой боли, но он только наклонился, поводил над моей рукой узкими, как у женщин и музыкантов, ладонями, и боль прошла, а вместе с ней исчезло и ощущение скованности. Я помахал рукой с целью убедиться в ее целостности и открыл рот. «Тебе лучше помолчать», - заметил дроу, все еще согнувшись надо мной и закрывая от меня небо. Я взбесился и сказал, что он может сломать мне руку снова, или даже обе сразу, но не может указывать, что я должен делать. Достаточно того, что он уже сделал. Михаэлис сказал, что, судя по моей реакции, еще недостаточно, но он будет над этим думать. «Только думай головой, а не тем, чем ты там думал до сих пор!» - огрызнулся я, поднимаясь и отряхивая красный плащ. Михаэлис вздохнул, вякнул что-то насчет проблемных детей и методов воспитания, а потом, наконец, оставил меня в покое. Просто повернулся и ушел, даже не попрощавшись, как будто ничего и не было…
А собственно, ничего и не было, верно? Рука цела, а за моральный ущерб в королевской гвардии ни с кого не спрашивают. В любом случае стоит записать в записную книжку памяти: Михаэлиса раздражает все, что касается гейской тематики. Пункт раз. Я всерьез намеревался собрать как можно больше пунктов и найти слабое место у этой твари со взглядом недавно пообедавшей змеи. Может, его действительно раздражает мой образ жизни - меня, в свою очередь, раздражает, когда мне ломают руки и пытаются навязать свое мировоззрение - пусть правильное (кстати, а кто это сказал?...), пусть вполне согласующееся с инстинктом самосохранения, но не мое, а значит, органически мне чуждое.
Так я объявил войну. Про себя, потому что говорить это дроу - пожалуй, самый надежный способ самоубийства. Осталось только продумать стратегию и тактику и поднапрячься над вопросом: не хотят ли Боги, чтобы я выжал из этой ситуации что-нибудь для себя полезное? Я, конечно, не имею в виду службу в гвардии, что в этом может быть полезного, кроме кучи неприятных ощущений, но выяснить все-таки стоит…
-Джулиан, ты вообще меня слышишь? Эй!
… и если я в итоге выясню, что на самом деле Михаэлис просто хочет меня также, как остальные (ну-ну, Джули, не преувеличивай, лучше вспомни, сколько раз тебя отшивали)… что ж, тогда у меня будет верный шанс нанести удар – один, но наповал. И пускай потом у меня не останется ни одной целой косточки, я буду знать, что эту войну я выиграл…
-Джули, ты чего? – Рене озабоченно нахмурился и пощелкал пальцами возле моего носа. – Ухмыляешься так, будто решил устроить конец света на пару миллиардов лет раньше срока …
-А? – я рассеянно глянул на Рене. Откуда он взялся?
-Ну, наконец-то, очухался, - с удовлетворением в голосе констатировал Рене. Он засунул пальцы рук за ремень и выпрямился. – Слушай, я не знаю, что с тобой твориться, но если ты сейчас же не прекратишь валяться на кровати и не появишься на плацу, я как твой ротный обещаю всяческие скорые неприятности…. Что это ты делаешь?
-Целую тебя, сладкий… - я действительно этим занимался. Пока он говорил, я немного пришел в себя и обнаружил две любопытные вещи: во-первых, в состоянии бешенства я не заметил, как вернулся в казармы и плюхнулся на свою кровать, дабы в тишине и спокойствии обдумывать планы мести. А во-вторых, злость очень заводит… если бы на месте Рене был кто-нибудь еще, наверное, сейчас я бы среагировал также. Не прерывая поцелуя, я злобно усмехнулся – представляю, что бы сказал на это Михаэлис. Что-нибудь вроде: «Да как у тебя язык повернулся?!....». Я и сам удивляюсь. Но ведь повернулся же. И я действительно не люблю, когда напряжение не находит выхода. Чувствуешь себя как кипящий чайник… Интересно, а что чувствует сейчас Рене?
Я посмотрел на него и увидел, что глаза моего партнера по поцелую томно закрыты. Сам Рене в это время пытался овладеть первенством в странной игре, которую вели наши языки и губы. Я охнул, неожиданно ощутив довольно чувствительный укус в районе нижней губы. Во рту тут же появился солоноватый привкус. Ну надо же, кто бы мог подумать – Рене целовался так агрессивно… оч-чень интересненько, будет ли он таким же в постели?...
Рука Рене легла на мою макушку, собирая в хвост длинные светлые пряди. Еще один укус, на этот раз пострадала верхняя губа. Напряжение становилось невыносимым. Кажется, Рене это тоже почувствовал, потому что заработал языком еще яростней, и не могу сказать, что мне не понравился его напор. Просто было немного неожиданно… Я завел свои руки за его спину и осторожно опустил на плечи. Так, теперь немного откинуться назад, увлекая за собой ничего не замечающего эльфа. Обычно это срабатывает, и потенциальный любовник только потом понимает, что он уже в кровати, а значит, черта пройдена и отступать уже некуда, да, собственно, и незачем. Вот и в этот раз я добился своего – Рене сам отвел мою голову за волосы еще дальше назад и… Ай! Твою мать!...
-Блин!... – я прижал к опухающей, расцарапанной перстнем щеке ладонь и обиженно глянул на Рене. Лесной эльф стоял, выпрямившись, и вытирал губы с совершенно непроницаемым выражением зеленых глаз. Вокруг его губ, как я и мечтал, появился красноватый ободок (представляю, что тогда творилось с моими), но сами они странно кривились… Я похлопал ресницами, смахивая невольно выступившие в момент пощечины слезы, и раздраженно рявкнул:
-Да за что?!
Рене фыркнул. Нахмурился. Поправил форму. Сумрачно посмотрел на меня, все еще сидящего на кровати:
-Гауптвахта. Три дня. За неподчинение начальству.
Я ошарашено посмотрел на него. Вот… вот… противный, ей-богу! Только что едва не трахал меня языком, а теперь строит из себя образцового ротного! Да что они все, сговорились, что ли?! Это что, игра под названием «Выведи из себя Джулиана так, чтобы он взорвался, затеял драку, устроил истерику или пошел повесился»?...
-Пошел ты, Рене. Просто – пошел ты, а куда – думаю, и сам путь найдешь, –спокойно, Джули, спокойно… Скандала они от тебя не дождутся… Подумаешь, сперва руку сломали и по мозгам проехались, а потом врезали по морде, да еще так по-девчоночьи, задев вдобавок чувства… в том числе, чувство собственного достоинства. Разве все это вместе взятое – повод, чтобы считать весь мир куском дерьма, а любимого человека… эльфа… скотиной?
-Ну ты и скотина! – покачал головой я, стирая кровь с губ тыльной стороной ладони.
-Четверо суток, - добавил Рене. Он-то был уже вполне собран, играя привычную роль командира. Я не собирался подыгрывать ему, и то верно: ну какой из меня, нафиг, подчиненный?...
-И сволочь.
-Пять суток.
-И еще недотраханный гомик! – конечно, в моих устах это звучало как-то странно, но Рене, кажется, задело.
-Я не… Неделя гаупвахты. Сам пойдешь или, может, тебя отнести? – язвительно спросил Рене. Я кивнул:
-Лучше, конечно, отнести, чего-то вломак ножками топать…
-Шагом марш! – взорвался первым Рене… Короче, на гаупваху я все-таки дошел сам. Под присмотром двух здоровенных амбалов из нашего же отряда.
«Зашибись!» - хором сказали Боги на седьмой день и снесли весь мир к такой-то матери…
Хотя в моем положении оказалось полно плюсов. Точнее два – в лице Ульха и Стоуна, которые приветствовали меня чем-то вроде радостного мычания, а Стоун ехидно добавил:
-Я так и знал. Нужно было все-таки поспорить…
-Спасибо за хорошую компанию! – обернулся я к Рене. Ответом мне стала гулко хлопнувшая дверь. Ну и ладно. Я огляделся: каземат как каземат, в меру сырой и промозглый. Бывало и хуже. Не берусь описывать вам количество и качество всех казематов, в которых я когда-то бывал, но для примера могу назвать подвальчик в особняке Коэля. Как-то он отвел меня туда и самозабвенно оттрахал прямо среди всех этих бочонков и сырых каменных стен. Прижав к полу и скрутив за спиной руки. Даже толком не подготовил, паршивец, так его все это садо-мазо завело. Я потом три дня ходил с трудом – потому и запомнил ту «увлекательную» экскурсию надолго…
-Ну, парни, чем займемся? – я радостно потер руки. – Холодно здесь как-то… Предлагаю бухнуть.
-Я-то за, – брякнул Стоун. – Что бухать будем? Воду из лужи или, может, мы магичить умеем? Ах, не умеем? Тогда какого хера треплемся?
Бета: Чжан
Название: Мир полон не геев.
Рейтинг: R
Жанр: ориджинал, авантюрный любовный роман
Картинка: Чжан http://www.diary.ru/~katarsleit/?co...postid=16273348 (Жиль)
Предупреждение: ненормативная лексика - есть, насилие – ну если совсем чуть-чуть, еще пропаганда алкоголизма и сексуальной распущенности (
)Авторские примечания: пролог к роману отправлен на конкурс RSYA 2006. Лежит там: http://awards.ruslash.net/2006/fics...lon_ne_geev.htm. Действие происходит в оригинальном мире, созданном для исторической настольно-ролевой игры с элементами фэнтази «Ойкумена», где-то в самом начале эпохи Возрождения. Мир собирался по кусочкам и для игры, поэтому я не боюсь, что повторилась. Я – точно знаю, что в чем-то повторилась. Например, слово «дис» взято у Тиамат. Спасибо, Чжан, лучшему Мастеру и спецу по виртуальной реальности, за то, что когда-то придумала это клевое развлечение, спасибо Диме за Рене Великолепного и за то, что так не любит яой, спасибо AD за лапочку Ульха, спасибо Яру за Стоуна и за виртуозный мат, спасибо тем, кто подыгрывал нам на разных периодах этой замечательной истории.
читать дальшеМИР ПОЛОН НЕ ГЕЕВ
(неклассическая симфония в пяти частях)
АЛЛЕГРЕТТО
МНЕ СЕМНАДЦАТЬ
В котором мы узнаем: - о том, как сделать так, чтобы тебя точно вышибли с вечеринки - о том, почему у королевы Элоизы красная грудь – о том, что общего может быть у дроу с королевской гвардией – о причинах, благодаря которым можно назвать город «несчастным» - о том, почему ротные в королевской гвардии не спят с рядовыми
Оргазм – не повод для маразма.
Маразм – не следствие оргазма.
Наш личный с Чжан
неточный пример формальной логики
ГЛАВНАЯ ТЕМА
СВЕТСКИЙ РОМАН
Рене обладал странным свойством бросаться в глаза на фоне всех остальных, кто бы его ни окружал.
Вроде бы в нем не было ничего особенного: эльф как эльф – стройный, невысокий, до смазливости красивый… Всегда отстраненно-задумчивое выражение лица, капризные губы и золотистые колечки волос, будто намокшие и прилипшие к вискам и затем свободно спадающие на плечи – Рене был хорошеньким, как конфетка. И в то же время ширина плеч, объем мускулов, упрямые скулы с не менее упрямым подбородком вкупе и манера держаться так, будто на самом деле ему давно на всех и вся далеко оранжево – все это не давало облику Рене скатиться до образа «хорошенького молодого мальчика». Он мог быть женственным в повороте головы или пожатии плеч – и в то же время казался вполне мужчиной со строгим взглядом бутылочно-зеленых глаз.
Двойственность всегда интереснее единичного, а сложное – привлекательнее простого. Это сразу просек умница Коэль, принимая на службу Рене. Однако, все поползновения господина посла последний отверг с невесть откуда взявшимся, но вполне ему присущим высокомерием. Потом это понял и я – уже в тот, первый раз, когда безошибочно определил свою новую жертву среди лионской толпы. По обыкновению, мне было нечем заняться, я был нетрезв и готов на подвиги во имя Любви и Согласия. Золотоволосый эльф в кольчуге и пыльном плаще, прищурившись на солнце, разглядывал памятник королеве Элоизе Красная Грудь. Почему-то (или это происки Судьбы, или я – не самый сексапильный парень во всем Ситэ!) он показался мне самым подходящим объектом для подвига. Я решительной, слегка расхлябанной походкой уличного бездельника подошел к нему, и встал рядом, присоединившись к созерцанию.
-Шикарная женщина… - пробормотал мой предполагаемый партнер.
Я кивнул.
-В народе ее называют Элоиза Красная Грудь.
Своего я добился – лесной эльф оторвался от пышного бюста королевы и окинул меня таким же задумчивым взглядом. Глаза у него были неожиданно зеленые – у брауни почему-то очень редко встречается этот цвет. Вот разве что у Коэля, но Коэль у нас вообще уникум, единственный в своем роде. Поговаривают, что его мать была не лесной эльфийкой, а равнинной, поэтому у Коэля черные волосы, высокий рост и зеленые, как крыжовник, глаза.
-А у нее действительно красная грудь? Почему?
Я пожал плечами. И то правда, откуда бы мне знать? Я не сплю с женщинами, а тем более, с королевами.
-Ты кто? – в вопросах знакомства объект моей утренней охоты оказался весьма лаконичен. Я вытащил руку из кармана, обтер ее о полу камзола (как раз перед этим ел бараньи ребрышки и черную кровяную колбасу в «Заварухе») и протянул ему:
-Секс. Очень приятно.
Взгляд Рене стал еще более загадочным. Он хмыкнул и осторожно, словно нехотя, дотронулся до моей руки холодными пальцами. Я сжал его ладонь своей, достаточно горячей, чтобы отогреть замерзшую кожу. Пальцы у Рене были грубыми, у основания каждого угадывалась мозоль от долгих тренировок с двуручным мечом, отягчающим его пояс, но это только добавило привлекательности в моих глазах. Сразу представилось, как будет приятно чувствовать эти шероховатости нежной кожей ягодиц… Словно угадав мои мысли (а может, все отражалось на моем лице), эльф как-то очень женственно склонил голову набок:
-И чего ты хочешь?
-Тебя!... – выпалил я и замер, чувствуя себя под изучающим взглядом бутылочно-зеленых глаз как пришпиленная к бархатной подушечке бабочка. И тем не менее, мне все еще казалось, что я не ошибся. Потом Рене медленно кивнул.
-Хорошо. Снимай штаны.
Я сглотнул набежавшую слюну, чувствуя, как мои глаза становятся еще больше обычного, хотя мне казалось, что это невозможно.
-П-прямо здесь?
-Почему нет? – спокойно отреагировал эльф. – Тебе что-то мешает?
Я оглянулся. Толпа огибала нас со всех сторон, растекаясь по Королевской площади пролитым киселем, а над ней, как вечный символ аристократически-купеческого Лиона, возвышался охренительный бюст Ее Величества Элоизы. Действительно, почему бы нет? Чего нам, экстремалам, каких-то бюстов боятся, а в полиции я уже бывал, поизмываются и, в конце концов, выпустят… Я принялся распускать завязки на коротких, по голенища замшевых сапог, бриджах. Рене наблюдал за процессом все с тем же невозмутимым видом, в его взгляде не было ни тени насмешки. Только в глубине зрачков мне привиделись мерцающие шаловливые огоньки, дающие понять: этот парень – не так прост, как кажется.
-Неплохо, - оценил Рене. – Ну, я пошел?
И он действительно ушел, оставив меня стоять посреди Королевской площади со спущенными до колен штанами, отличным стояком и отчаянно бьющимся сердцем. Королева неодобрительно пялилась на меня поверх своего бюста, а прохожие, привыкшие ко всему (это же Лион), не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Именно в этот судьбоносный момент я понял, что готов влюбиться в парня с такими странными глазами и нестереотипным поведением. Да, он смеялся надо мной… но, по крайней мере, он делал это красиво! Большинство и на такое не способны…
Вечеринка… вернее, королевский прием был в самом разгаре, когда ему оказал честь своим появлением сам Джули Кортес, менестрель, к тому же весело помахивающий перед собой письменным приглашением, которое раздобыл Коэль. Так как дело было вечером, я уже едва держался на ногах, но, будучи верным себе, тут же стибрил с подноса пробегавшего мимо взмыленного слуги бокал с каким-то дорогущим пойлом.
Господин посол обнаружился возле столика со жратвой (ничего особенно умного – сплошь канапе с гусиной печенью, марсельский шевр с конфитюром из инжира и креветки - типа королевский род подвергнется разорению, если приготовит нормальную баранью отбивную). Был Коэль, как всегда, высок, строен и роскошно прикинут. На шикарных темных волосах красовался красный бант – дань эпатажу.
-Коэль, сладкий мой! – обрадовано замахал руками я и осекся: рядом с Коэлем маячила подозрительно знакомая золотоволосая личность, причем держала она себя так, будто всю жизнь только и делала, что тусовалась в королевских дворцах.
-Джулиан, ты как раз… - начал было Коэль, но заигравшая где-то сбоку, совсем рядом музыка прервала его словоизлияния на середине. «Не надо!» - ужаснулась интуиция, но я уже тащил господина посла танцевать, бесцеремонно схватив за рукав. Кажется, Коэль был несколько ошарашен таким положением дел, но, по крайней мере, он не стал возражать, когда я положил руки ему на плечи и увлек за собой в плавное течение вальса. Только тихо, чтобы никто, кроме нас, не услышал, заметил:
-Ну ты и засранец, Джули, - после чего резко привлек меня к себе, как прижимают хорошенькую девушку. Пальцы рук Коэля будто невзначай сомкнулись на моей спине. Теперь мы танцевали почти в обнимку. Браво, господин посол, и это при всем королевском дворе!... Я улыбнулся собственным мыслям и кивнул в сторону Рене.
-А это что за персонаж? Он с тобой?
-Не для твоей книги, мой сладкий, - Коэль, будто невзначай, провел пальцами по моему позвоночнику, дотронувшись до чувствительного места между лопаток.
-И все же? – не повелся я.
-Райнем. Лионский вариант – Рене. Мой личный телохранитель.
-Ах, тело-хранитель? Такой невысокий? Ах да, ты таких и предпочитаешь… И как он?
-Даже не думай, любовь моя. Он не хочет ничего знать об этом… что странно, меня еще ни разу не подводила интуиция.
-Значит, у тебя не получилось затащить его в кабинет? – развеселился я. – Ну-ну… Что не позволено Юпитеру, то вполне может попробовать бык, верно?
-Я и говорю, ты – маленький засранец, - с ласковой угрозой в голосе отозвался Коэль, который в приватном разговоре всегда позволял себе плевать на дипломатические
тонкости и вообще, много чего себе по жизни позволял. Мы закружились в каком-то особенно сложном движении, а затем музыка стихла, мы отошли на шаг назад, глядя друг другу прямо в глаза и насмешливо улыбаясь. В конце концов Коэль пожал плечами: мол, делай, что хочешь, а я умываю руки и пойду попробую вон с тем молоденьким дворянчиком с такими милыми глазками… Я с чувством глубокого морального удовлетворения отметил у него отличную эрекцию. Есть еще у старины Джулиана порох в пороховницах и ягоды в ягодицах!...
Следующий вальс я выделил специально для моего нового «персонажа». Сценарий был тот же. Как и его работодатель, Рене просто не успел сделать ничего, кроме как лениво изогнуть брови. Прижиматься ко мне он не стал, и я сделал это за него. Вернее, попытался…
-Кстати, меня зовут Джулиан, но ты можешь называть меня Джули, - осторожно сказал я. Ответом было фырканье:
-Я уже в курсе… Личная малышка Коэля, не так ли?
-И хорошо оплачиваемая, сладенький! - бодро соврал я. – Так как насчет продолжения вечеринки в более тихом месте?
-Не имею привычки спать с девочками своего начальства, - Рене ловко уклонился от моих излишне жарких объятий. По сравнению с ним я выглядел как хрупкий подросток, хотя был примерно такого же роста. Мы по-прежнему находились на детском расстоянии друг от друга, и меня это просто бесило. Пришлось применить нечестный прием: я опустил голову так, что светлые, разные по длине пряди упали прямо на лицо (давно пора обрезать эту сиротскую челку, но все в один голос вопят, что она мне идет), пожаловался блестящим серебряным пуговицам на белом парадном камзоле Райнема:
-Кажется, я понял, что Коэль имеет в виду под словом «засранец»… - и поднял на Рене огромные, с поволокой слез глаза. Чистые и голубые, как моя ориентация.
-Да, я такой, - высокомерно заявил телохранитель. – Но ты ведь от меня не отвяжешься, верно? Так и будешь весь вечер под ногами путаться?
-Естественно, путаться под ногами – как раз то, что получается у меня лучше всего, - для пущей убедительности я похлопал густыми пушистыми ресницами.
Рене снова фыркнул:
-Какие же вы все здесь упертые, не понимаете нормального лионского языка… Ладно. Жди меня у черного входа ближе к концу приема. Постараюсь избавиться от старого извращенца пораньше.
Внутренне порадовавшись за Коэля, я кивнул. Остаток вечера я шлялся по залам (господин посол был занят дипломатическими переговорами), поедал канапе, мечтал о баранине, сплевывал косточки от оливок прямо на мраморные полы и медленно допивался до состояния полной прострации. Как я и предполагал, прием оказался на редкость скучной штукой. Из гостей меня всерьез заинтересовали только двое. Один из них был странного вида мужчина в дорожном и не вполне чистом костюме, неизвестно каким путем попавший на прием. Мало того, что у него были абсолютно белые волосы и словно лишенная красок кожа, так еще и карие глаза сверкали красноватым оттенком. Кажется, таких по-умному называют «альбиносами». Он тоже сплевывал косточки от оливок на пол, матерился на скупость королевских поваров, а потом искупал слугу, разносящего выпивку, в фонтане со словами:
-И чтобы я подобной гадости в этом доме больше не видел! В жизни не пил такого дерьма!
Присутствующие при скандале наградили альбиноса бурными аплодисментами. Смельчак, заявивший, что вино из королевских погребов отдает тухлятиной, ничуть не стыдясь, раскланялся перед публикой и куда-то скрылся. Я переключился на созерцание турнира шпажников, происходящего во внутреннем дворе среди причудливо подрезанных кустов. Облокотившись на оградку, я принялся внимательно разглядывать соперников. Мне сразу же приглянулся один из них: молодой парень ростом почти с Коэля, отличавшийся забавно манерным стилем поведения. Он даже шпагу держал так, как держат бокал с вином – чуть ли не двумя пальцами. Словом, что-то в нем было, что-то, что выделяло его из окружающей толпы… Он мне сразу понравился, поэтому я подошел к придворному, принимающему ставки, распутывая на ходу завязки кошелька.
-Вот на того парня… который из Баскии, - кажется, я угадал. Неудивительно: парень со шпагой обладал всеми необходимыми чертами истинного баскийца – черные, как смоль, волосы, нос с аристократической горбинкой, узкие смуглые скулы, горящий взгляд темных глаз, из-за которого кажется, что все баскийцы – законченные фанатики.
-Ульхен Лопес, тридцать монет от Джулиана Кортеса, один к пяти, - равнодушно повторил придворный, а писец, тощий парнишка с воспаленными глазами, как-то очень нехотя заскрипел пером, занося информацию на бумагу.
Лопес, говорите? Вполне баскийская фамилия. Значит, все-таки оборотень. Хм… Я подкрался к Ульху, который как раз сидел на витой железной скамеечке и разминал пальцы, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. А зря: я быстро, пока он не опомнился, обнял его сзади за плечи и томно прошептал прямо в ухо:
-Сладенький, не подведи. Я поставил на тебя все свои сбережения на черный день.
-Ага, - автоматически кивнул Ульх, съежившись в моих объятиях. М-да, он явно не из числа поклонников тактильных ощущений. Я усмехнулся и оставил парня в покое – не стоило бесить его перед самым турниром. Оборотни – горячие ребята, а тридцать монет были дороги мне как память о потраченном на Коэля времени, ведь мог бы и пару приличных стихов написать… Кстати, насчет стихов. Я снова направил стопы к разодетому в пух и прах придворному, принимающему ставки.
-Скажи, любезный, раз уж пошла такая пьянка… состязание менестрелей в этом году предвидится?
-Да, - придворный окинул меня понимающим взглядом. – Отдельно песни и стихи. Будете принимать участие?
-Конечно! – всерьез обрадовался я. Когда еще случиться шанс получить халявных слушателей среди столь изысканного общества (вспомнить только Коэля с его шикарными шмотками, золотыми кольцами и бесконечными вечеринками)? – Записывайте: Джулиан Кортес… Нет, пишите «Джули Эльф». Это мой псевдоним.
Слово «эльф» в устах придворного, когда он диктовал информацию мальчишке, прозвучало довольно скептически, но я не стал обращать внимания. В конце концов, пусть завидует. У самого, небось, в роду без гномов не обошлось, урод еще тот… До турнира оставалось пять минут, которые я использовал с толком, попросив у писца чернил и накропав что-то более-менее удобоваримое прямо на месте. Уж что-что, а это я умею…
На турнире Ульх дрался как Бог, мигом растеряв всю свою манерность. Звериный оскал и то, как он откидывал за уши длинные волосы в промежутки между боями, выдавали в нем его наполовину животную натуру. Шпага в руках Ульха мелькала не хуже, чем змея в руках танцовщицы с базарной площади – правду говорят, что все баски виртуозы во владении этим видом оружия. Глаза оборотня фанатично горели. Вот честное слово, он был очень хорош в охватившем его азарте. Странно, а так вроде и совсем не красавец, обычный такой паренек, ничего особенного… Дело неминуемо шло к победе. Парой изящных движений Ульх дожал последнего противника, выбил у него из руки шпагу и приставил свое оружие к его груди. Зрители, в основном, симпатизирующие тому же конкурсанту, что и я (слишком уж хорош), выдали обильную порцию аплодисментов. Лицо Ульха озарила белозубая улыбка – одна из самых счастливых, которые я только видел в своей жизни. Я тоже улыбался, когда получал свой выигрыш. Стоило отблагодарить победителя, разве не так?
Я поймал Ульха чуть позже в одной из зал, где он, напряженно и сильно стесняясь, поддерживал светский треп с королевскими фрейлинами, законченными идиотками. Нужно было срочно спасать раскрасневшегося бедолагу от снисканного успеха. Применив ту же тактику, что с Коэлем и Рене, я оторвал испуганного парня от женского общества и вытащил на площадку танцевать. Ульх смотрел на меня так ошарашено, что я счел своим долгом успокоить беднягу:
-Не парься, дружище, посмеются и забудут. Ты же знаешь женщин…
Ульх сделал страшное лицо.
-Но я не гей… - прошептал он таким тоном, будто только что выдал страшную государственную тайну.
-Ничего, у каждого свои недостатки. Я вот гей, - заявил я, чем окончательно вогнал оборотня в ступор аж до конца танца. От нового развлечения (Ульх так славно краснел – как будто волна пробегала сверху вниз по юношескому лицу) меня отвлек вид Коэля, танцующего с Рене. Господин посол выглядел как кот, облизывающийся на сметану. Рене (у-у-у-у, изменщик!) даже позволил ему завести руки за спину. Невероятно… Я ощутил достаточно болезненный укол ревности – уж кому, как не мне, знать, как Коэль может завести буквально с пары прикосновений. Впрочем, спокойный, как каменная стена, Рене на руки посла не обращал внимания, и я снова развеселился – кажется, все будет хорошо. А я сказал, будет! И надеюсь, на этот раз сниманием штанов дело не окончится…
Герольд возвестил о начале состязаний менестрелей. Я отпустил свою взмокшую от напряжения жертву (Ульх сразу шарахнулся куда-то в толпу. Надо понимать, по принципу: чем дальше от меня, тем лучше) и торопливо прошел в Главную залу. Там перед бархатные очи самой королевы Элоизы предстали четверо конкурсантов. Я быстренько пристроился в ряд пятым и зачарованно уставился на обтянутую черным бархатом грудь королевы. Говорят, любопытство сгубило кошку… Меня когда-нибудь точно сгубит привычка брякать что попало и где придется. Коэль одобрительно подмигнул мне из сборища зрителей, стоявших по стенам залы ровным полукругом. Позади него торчал с надменным видом Рене и делал вид, будто знать меня не знает, да и эту подозрительную личность с красным бантом тоже.
Состязание проходило в два этапа. Сперва мы читали свои заготовки, после чего троих безжалостно отсеяли и я остался наедине с симпатичной, хотя и странноватой девушкой в богемном прикиде. Нам дали пять минут на то, чтобы сочинить несколько строчек о нашей королеве.
Тоже мне, проблема...
Королеве Элоизе Лионской посвящается
Если б были вы вином,
То, конечно, лучшей марки,
Если б были вы письмом,
То, должно быть, без помарки,
Если б были вы цветком,
Были б лилией сердитой,
Если б были вы пажом,
То уж точно фаворитом.
Жаль, что вас нельзя сорвать,
Жаль, что вас нельзя прочесть,
Жаль, что, глядя вам в глаза,
Не сказать вам все, как есть.
Жаль, что вас нельзя поднять,
Выпить вас под звон посуды,
Жаль, что вас нельзя поймать
И поцеловать прилюдно.
Эта строгая вуаль,
Эта стража справа-слева...
Вы – всего лишь королева...
Даже жаль...
...Королева поднялась, величественно колыхнув бюстом (пятый размер и никаких претензий к производителю):
-Итак, победителем состязания менестрелей по решению просвещенного жюри стала Лельдэ из Карса, чьи стихи были высоко оценены за эстетичность и соответствие канонам. Она получает главный приз – денежное вознаграждение в сумме двухсот монет. Стихи Джули Эльфа вызвали споры среди придворных поэтов, и они решили…
«Ох, выставят меня с этой вечеринки, жопой чую», - вздохнул я, а может, моя бесславно погибшая интуиция. Сделав паузу, королева возвестила:
-…что названный Джули Эльф, он же Джулиан Кортес, достоин почетного второго места и специальной награды за неординарность. Молодой… гм… человек, вы можете попросить меня о чем-нибудь в разумных пределах, и я исполню вашу просьбу. Подойдите ко мне.
Я сделал шаг вперед, не веря своим полуэльфийским ушам. Неужели меня хоть раз оценили так, как я того заслуживаю? Да еще здесь, в Золотой Зале Блуа? Невероятно, но, кажется, факт…Разумеется, я мог бы попросить денег и на какое-то время избавиться от требовательного Коэля. В последнее время эта сволочь ударилась в экзотические развлечения и сильно меня раздражала. Но королева была так великодушна… а Рене так мил там, на площади, что я сделал глубокий вздох, в который раз прощаясь с жизнью, по крайней мере, беззаботной, вскинул на королеву глаза и громко спросил:
-Тогда, если это в разумных пределах, ответьте: а у вас правда красная грудь?...
Воцарившаяся тишина окончательно уверила меня в печальном исходе так хорошо начинавшегося вечера. Рене ссутулился и прикрыл рот ладонью. Его глаза смеялись, глядя прямо на меня. Коэль прижал ладонь к лицу в жесте: «Нет, он невменяем!...». Его тоже можно было понять: не каждый день по два раза за одну вечеринку рискуешь своей репутацией из-за какого-то полукровки, которого сам на эту вечеринку и притащил. На что я мог бы резонно возразить: если он так дорожит своей репутацией, то может быть, как-нибудь объяснит мне тот факт, что каждый вечер в его особняке творятся самые настоящие оргии? Это не роняет его репутацию в глазах дипломатов и сородичей? Или у Коэля при его образе жизни осталось так мало репутации, что теперь ей уже ничего не грозит? В любом случае, так ему и надо, пусть помучается.
Королева облизнулась.
Я еще никогда не видел, как облизываются королевы. Не будь я геем, я бы сказал, что облизывалась Элоиза Красная Грудь вполне аппетитно и даже сексуально.
-Ну… там такое родимое пятно… - уронила она и замолчала. Ее лицо как-то странно подергивалось, но тон был спокойным. Я фигово читаю людей по особенностям мимики, но мне показалось… точно, она еле сдерживала смех. Тут мне припомнилось, что королева по слухам в прошлом была всего-навсего наемницей, человеком без роду и племени, которых горожане презрительно называют «приключенцы». Блин, как же ей, должно быть, иногда хочется просто повеселиться…
Как и всем нам.
Словом, все обошлось, и дальше, после того, как королева покинула своды Золотой Залы, вечеринка плавно переросла в пьянку. Как будто гости долго терпели и наконец-то стали добирать свое. А я неожиданно практически протрезвел – наверное, от стресса. Напиться снова у меня не получилось, я спросил у слуг, где в этом лабиринте есть черный выход и, наконец, вышел на свежий воздух. Оказавшись в саду, я вдохнул в себя аромат пышно цветущих роз, плюхнулся на скамейку под навес из ивовых ветвей. Тишина, прерываемая только отдаленным шумом продолжающейся вечеринки и треском кузнечиков, обжигала привыкшие к гомону уши, но в целом, Рене не мог придумать лучшего места для романтического первого свидания.
Я закрыл глаза и представил себе свой первый поцелуй с Рене. Эти капризные губки… будет приятно сперва потрогать кончиком языка, легонько прикусить, а потом втянуть в себя и не отпускать, пока они не распухнут, а вокруг рта на безволосой коже не появиться красноватый ободок… Стоп, Джули, пора прекращать это дело, неизвестно еще когда появиться твой любимый бодигвард, но если фантазия разыграется дальше, я не смогу вынести ожидание. Так и сдохну здесь, на этой миленькой скамеечке.
Открыв глаза, я поискал какой-нибудь способ отвлечься. Нашел почти сразу – на соседней скамейке (хорошо еще не было дождя) кто-то оставил скрипку. Моя душа вскипела от возмущения: кто же так обращается с музыкальными инструментами? Помниться, мне еще мама когда-то говорила: «Джулиан, если тебе не нравятся уроки музыки, это еще не повод пытаться разбить стенку скрипкой…». С тех пор я не выношу две вещи: когда плохо обращаются с музыкальными инструментами и когда со мной разговаривают тоном «Я всегда прав, а если я не прав, смотри пункт первый».
Скрипка, как ни странно, оказалась в хорошем состоянии, дерево даже не отсырело. Я отложил трубку, взял пару-другую нот и, убедившись в наличие звука, принялся придумывать мелодию к сочиненному вчера стихотворению, которое я назвал «Песня о Лионе». Голоса у меня, правда, нет и никогда не было, но я приспособился читать свои стихи речитативом под музыку, и в холодном северном Карсе мне неплохо за это платили. Там ни фига не знают об отношениях между мужчинами, но с поэтическим вкусом у них все в порядке. Вообще-то они кеннингами изъясняются, и как только друг друга сами-то понимают… В любом случае, хотя после дождливого Эйнжленда это был просто рай на земле, мне все равно как-то быстро наскучило.
Постепенно я впал в состояние, близкое к легкой нирване. Поднялся легкий ветерок, над моей головой шелестела листва, ветви ивы издавали негромкий удивительно мелодичный скрип, как будто их специально настраивали королевские менестрели. Музыка легко выскальзывала у меня из-под пальцев, я сопровождал ее монотонным бурчанием себе под нос… Словом, на какое-то время я забыл обо всем, включая даже Рене.
ПЕСНЯ О ЛИОНЕ
В славном городе Лионе
Люди весело живут:
В будни пашут, словно кони,
В выходные – пиво пьют.
И вампирам здесь не скучно:
Столько пьяных по ночам…
Им ведь тоже надо кушать,
Так же часто, как и нам.
Даже гномы, как напьются,
Дебоширят за двоих,
Ну, а дроу тогда смеются,
Когда шутка не про них!
А баскийские коты –
Носят конские хвосты!
А лионские эльфы –
С королевами на ты!
Что касается меня –
Я им, в общем, не ровня:
В жизни главное – здоровье,
Остальное все – фигня!
Чтобы жить здесь, надо близко
Нравы здешние узнать:
Если ты не мазохистка –
Лучше к дроу не приставать.
Не спеши в кота плеваться,
Даже если ты вампир.
Станет в парня превращаться –
Пригласи его в трактир.
Эльфы тоже могут ловко
Клеить девок под Луной,
Если встретишь полукровку –
Значит, точно голубой!
А у девок городских –
Что ни парень – то жених!
А у этих же парней
Каждый третий – точно гей!
Где и с кем встречать рассвет
Пофиг, если ты – поэт:
Мне прославиться успеть бы,
А до вас мне дела нет…
-Это не совсем правда. Дроу вполне могут оценить хорошую шутку, хотя, может, не станут смеяться, - низкий глубокий голос над моим ухом заставил меня вздрогнуть и опустить смычок. Мелодия оборвалась на дребезжащем звуке, я инстинктивно поморщился. Очарование нарушилось. Муза, пискнув от возмущения, вспорхнула с моего плеча и испарилась. Только иве было все равно – как шелестела, так и продолжала себе безмятежно шелестеть.
-Обязательно было портить песню? – взгрустнулось мне. Я отложил скрипку, снова взял удивительным образом не погасшую трубку, сделал пару затяжек и только тогда обернулся.
Дроу. Темные эльфы. Их ни с кем не спутаешь. Красивые и опасные. Как я уже говорил - ни один нормальный человек или даже ни один ненормальный полуэльф не станет связываться с дроу. Видите ли, дроу – это как раз те персонажи Книги Жизни, которые могут размазать вас по ближайшей стенке, шевельнув пальцем. Краем уха я когда-то слышал, что в просторных аудиториях Сорбонны проводился диспут, можно ли считать дроу разумными существами, или они – просто хладнокровные животные-убийцы… Скорее всего, это шутка. Они непредсказуемы – в этом-то и проблема.
К счастью, до времени ланча было еще далеко, да и я – не слишком аппетитный, а в саду не наблюдалось ни одной стенки, по которой можно кого-нибудь размазать. Рядом был только дроу – метра под два ростом, с мрачными бордовыми глазами, темной кожей и серой в темноте косой. Неестественно прямой, застывший и сильно смахивающий на галлюцинацию. Количество принятого мною за весь день спиртного заставило меня на всякий случай уточнить:
-Эй, а ты, часом, не белая горячка?
-Нет, - лаконично ответил дроу, разглядывая меня сверху вниз. Сильно сверху, я и так не особо выдался ростом, к тому же еще и сидел.
-Ну, это хорошо… наверное, - облегченно вздохнул я и стал ждать продолжения. Уходить он явно не собирался.
-Чья это песня?
-Чья-чья… моя, – вот сейчас придет Рене, а тут этот тип ошивается. Я даже начал нервничать – дроу ведь не подвинешь, придется ждать, пока сам уйдет.
-А ты кто такой?
-Это допрос? – когда я нервничаю, то начинаю огрызаться и обычно получаю по морде. – Джули Эльф, поэт и менестрель. Здесь меня еще мало знают, я перебрался в Лион недавно. Но узнают, это я могу сказать точно!
Дроу посмотрел на меня, как мне показалось, с несколько большим интересом.
-Ты не эльф, - неожиданно вынес он вердикт. – Ты – полукровка. Уши, рост и черты лица. Скорее всего, наполовину человек… может, оборотень, наполовину – лесной эльф.
-Спасибочки за краткий экскурс в темную историю моего прошлого! – машинально съязвил я. Не мог не съязвить.
И чего это каждый второй цепляется к вопросу о моем происхождении? Ну, уши, ну, волосы, ну глаза голубые… Да я понятия не имею, кто был мой папочка – лесной ли, горный ли… ой, нет, горные – это, кажется, гномы… Неважно. Меня все равно бесит, когда поднимают этот вопрос. От злости я вновь почувствовал себя пьяным.
-А ты поверь мне на слово и замнем для ясности, ладно? И вообще, я тут типа друга жду, а он такой ревнивый, тебя увидит – и сразу начнет трагедию разводить. А я поэт социальной тематики, по трагедиям не спец… Слушай, без обид, но… шел бы ты отсюда, а?
Дроу хмыкнул – по крайней мере, так я расценил вылетевший из его рта негромкий звук.
-Если ты называешь себя эльфом, то веди себя подобающе. Я наблюдал за тобой. Ты слишком много пьешь, держишь себя развязно, водишь дружбу с подозрительными личностями. Ты оскорбил королеву, а также танцевал с мужчинами на приеме. Я ничего не упустил?
-А еще я гей, - пробормотал я и почему-то начал краснеть.
-А еще ты гей, - эхом отозвался дроу. – Ну и зачем это так афишировать? Эльфы не демонстрируют подобные вещи. Это считается позором. Или болезнью.
Я покраснел окончательно – на сей раз от злости – и, кажется, даже пошел пятнами.
-Да… мама тоже всегда твердила: «Джулиан, когда ты начнешь вести себя по-человечески?»…
-Она была права, - кивнул дроу.
-А если нет, то смотри пункт первый? – нервно рассмеялся я. – А ты меня, часом, не думаешь усыновить?
-Не думаю. Хотя, наверное, стоило бы, - дроу наклонил голову набок, разглядывая меня с высоты своего роста.
-Тогда чего цепляешься? – рявкнул я. – Как хочу, так и ведусь… в смысле, так себя и веду!
Дроу поднял брови и пару минут молча сверлил меня взглядом змеиных зрачков. Потом заметил:
- Либо не называй себя эльфом, либо не будь ничтожеством.
Я явственно ощутил, как по венам запрыгали перенасыщенные адреналином кровяные шарики, а мозг на уровне висков прожгло раскаленной иглой. С сожалением покосившись на скрипку, я поднялся, сунул руки в карманы и уставился на дроу, недобро прищурившись.
-А кто сказал, что я могу быть не ничтожеством? Посуди сам – у меня смазливая мордашка, я очарователен и трахаюсь с кем попало, а иногда, когда у меня нет денег, позволяю им платить за ночь. Больше я ничего не умею. Стихи не в счет. Таким образом, я - ничтожество.
-Рад, что ты это признаешь.
-Ага, признаю… Но самое важное – я доволен своей жизнью. Доволен, это ты понимаешь? Как бы там ни было, я никогда не стану таким занудой, как ты. Кстати, а может, ты просто меня хочешь? Так скажи прямо – хоть ты и зануда, но вполне в моем вкусе. Такой сладенький, как леденец, так бы и облизал…
Я вовремя заметил движение руки и увернулся от первого удара. Попытался ударить сам, но моя рука была перехвачена и безжалостно вывернута назад. Раздался хруст, и все, что было дальше, можно свести к одному слову: «боль».
-Извинись, - потребовал дроу ледяным тоном.
-Обойдешься, - сгоряча ляпнул я и взвыл, чувствуя, как во второй руке тоже трещат и ломаются кости. Я стоял на коленях на сырой от росы земле в обществе маньяка-дроу, на котором даже намордника не было, будучи не в силах двинуть ни одной из верхних конечностей. Гордо молчать не получалось, приходилось сдерживать поскуливания, чтобы не были слишком жалобными.
-Извинись, - холодно повторил откуда-то сверху дроу. «Если я не прав, то смотри пункт первый, а иначе парой переломов не отделаешься», верно? Такой и убить может, с запозданием подумал я, а больше ничего думать не стал. Мне хватило сил только чтобы поднять голову и криво усмехнуться:
-Давай, чего ждешь. У меня еще ноги целы…
-Это исправимо – пообещали мне, а потом возле моего носа мелькнул остроконечный сапог, в голове что-то взорвалось, и я, всхлипнув, погрузился в небытие – почти такое сладкое, как секунду спустя после оргазма. А дальше начался какой-то галлюцинаторный бред. Кто-то спрашивал, сколько мне лет, настойчиво так, будто пытаясь пробиться сквозь слои ваты, окутавшие мой мозг. Кажется, я все-таки ответил, потому что кто-то посетовал, что семнадцать – это слишком мало, а еще кто-то заявил, что чем раньше, тем лучше. Потом были грезы, фантастические видения, на какое-то время меня вырвали из забвения, подняв зачем-то мою сломанную руку, я застонал от боли, в памяти отпечатался пергаментный свиток с непонятными буквами, на котором горел зеленоватым светом отпечаток моей ладони. Затем появилась мама, она нахмурилась и спокойно сказала, что я похож на отца, такое же ничтожество, погрозила пальцем и превратилась в скрипку, на грифе которой сидела моя муза – круглая, совсем как мячик с глазами и помятыми крылышками. Потом я пришел в себя.
Я очнулся, но глаза открывать не стал. Не хотелось вот так сразу видеть, во что меня превратил этот маньяк. Боги, связаться с дроу… Все, больше ни капли спиртного в рот не возьму! Надеюсь, мне хоть наложили шины и кости срастутся правильно… Не хотелось бы больше никогда в жизни не брать в руки скрипку только потому, что мне приспичило повыпендриваться в присутствии дроу…
-А-а, мать твою! Я еще ни разу не был в такой дерьмовой заднице!
-Тише. Девушку разбудишь.
-Какая, нахрен, девушка? Да еще здесь?! Это же тот пидорас, который танцевал с тобой и лапал тебя за задницу!
-Все равно, не ори так. У меня от твоего мата уже уши в трубочку сворачиваются.
-Надо же, какие мы нежные! А то, что я, мать твою, так влип, это никого не касается, да? Так вот что я скажу: мать твою нахрен, дерьмовая была ночка!...
-О милосердные Боги… заткните его уже!
-Гребаное дерьмо…
-Стоун, сукин сын, заткни свой грязный рот, чтобы не были видны твои зеленые кишки!
Пауза. Затем – почти восхищенное:
-Ну ты даешь, Ульх, дружище. А я думал, ты так не умеешь…
Славные ребята, ничего не скажешь…
-Очнулся? – Ульх подлетел к кровати, потрогал мой лоб. Я что, говорил вслух? Нет уж, с выпивкой пора завязывать… Я недоуменно пожал плечами, попытался сфокусировать свой взгляд, но потерпел неудачу. Поднял руку и тоже потрогал свой лоб. Ничего, вроде все в норме, не считая того, что…
Я.
Потрогал.
Свой лоб.
Рукой!
-Парни, я давно здесь? – я разглядывал руки так, будто видел их впервые.
-С конца королевского приема, то есть часа три, - радостно сообщил Ульх, сверкнув белозубой улыбкой на смуглом баскском лице. Похоже, оборотень простил мне выходку с танцем – или просто забыл о ней.
Второй парень лет тридцати с внешностью альбиноса – тот самый, который в Блуа купал слугу в фонтане и остался сильно недоволен вином из королевских погребов - фыркнул и растянулся на своей кровати. Да, у нас у каждого была своя кровать. А еще в полутемном, длинном помещении было около пятидесяти таких же и еще чем-то пахло… чем-то похожим на…
-А… а где я? – задал я стандартный пост-вечериночный вопрос. Ульх, улыбаясь, ответил:
-В казарме.
-Где?!... – либо я вчера все-таки напился до белочки, либо схлопотал профессиональную болезнь гениев под названием «шизофрения»:
-В королевской гвардии, - кажется, до Ульха дошло, что лучше объяснять все по порядку. – Ты вроде бы служишь вместе с нами.
-В дерьмовой личной гвардии Ее Нахрен Величества Элоизы Красные Титьки! – выдал Стоун безо всякой запинки.
Мне «резко полегчало». Голова гудела так, что я решил отложить выяснение подробностей на потом. В гвардии так в гвардии. Это еще что, однажды я проснулся на городской помойке за стенами Лиона в окружении пары-другой сотен голодных крыс, хотя, возможно, я переборщил с количеством... Вот это было по-настоящему жутко - а запахом портянок меня не удивишь.
-Выпить есть?
-Дерьмо, - почти дружелюбно отозвался Стоун. Судя по его помятому виду, он бы тоже не отказался от опохмела. Насколько я помню, на вечеринке в Блуа он пил ничуть не меньше меня. Возрадовавшись отсутствию амнезии, я кивнул:
-Ясно… Эх, жаль, что я так и не поцеловал Рене…
-У тебя еще будет такой шанс, - весело хихикнул Ульх. Он вообще, как я заметил, был веселый парнишка с легким характером. Зато у Стоуна вид был такой, будто в его зоб засунули биллиардный шар и теперь он не может его выплюнуть.
-Это вряд ли.
Мы все трое подпрыгнули от неожиданности и обернулись.
Рене производил впечатление – в красном форменном плаще поверх новенькой кольчуги, сверкающий мечом на боку, с новым, почти жестким прищуром зеленых глаз. Он усмехнулся:
-Жаль тебя расстраивать, Джулиан, но я всего лишь хотел объяснить тебе, что ничего не выйдет. Думаю, теперь этот вопрос уже отпадает. Вот что, парни: добро пожаловать в гвардию! Если вы еще не поняли, я ваш ротный, мы четверо – боевая единица, и через час я жду вас на плацу для строевой подготовки. Так что хватит валяться и принимайтесь за дело. Форму получите у квартирмейстра.
Сквозь туман в голове до меня, наконец, начал доходить весь ужас моего положения. Нет, все-таки крысы – исключительно милые существа… Я откинулся обратно на кровать и застонал:
-Вот дерьмо!...
-О чем я и говорю… - обиженно пробурчал Стоун. – И чего все вечно затыкают мне рот?...
ПОБОЧНАЯ ТЕМА
YOU IN THE ARMY NOW
Запах портянок.
Я ненавижу запах портянок.
Особенно если их около ста штук – когда наш доблестный отряд, состоящий из четверок-рот, приходит в казармы и снимает с уставших ног сапоги. Если бы мы сделали это перед лицом врага, он точно был бы повержен. Убивает наповал. Проверено лично.
Еще я начинаю ненавидеть красный цвет. Когда каждый день перед тобой мелькают красные форменные плащи начинаешь невольно понимать бедных наваррских быков в период корриды. Кольчуги я тоже ненавижу. Потаскайте на себе целый день такую тяжесть – сразу отпадет желание играть в героя. Что еще?... Ах да, дежурство у парадной дворца, строевая подготовка, фехтование и всякая другая бодяга – гвардейцы никогда не страдают бессонницей. Мы вырубаемся как только доползаем до кроватей. Точнее, вырубаемся мы со Стоуном, а Ульх, шипя и проклиная все на свете, ползает вокруг своей кровати, пытаясь хоть как-то навести порядок. Просто маниакальная страсть к чистоте делает Ульха вечным дежурным, и, кажется, парень уже сыт этим по горло.
Меня все тоже порядком достало – уже в первую же неделю. Особенно взбесила невозможность вырваться из рядов доблестной армии. Один (и, слава Богам, единственный) мой знакомый дроу доступно объяснил мне, что без его согласия я никуда уйти не смогу – еще до того, как опять сломал мне руку. Оказалось, что в бессознательном состоянии я «подписал» какой-то магический контракт, что-то из разряда специфической магии дроу, так что при попытке побега меня даже не расстреляют – не успеют. Теперь я понимаю, что мои видения были хотя бы наполовину правдой. Интересно, в лионском законодательстве предусматривается вменяемость того, кто подписывает договор? У дроу – явно нет...
Разумеется, я снова спросил Михаэлиса (вообще-то он представился как Михаэлисель, но мне все еще дорог мой несчастный язык, хотя, наверное, для моей собственной безопасности следовало бы его отрезать нафиг), зачем ему все это вообще надо? Дроу ответил в том духе, что не любит, когда слова не подтверждаются действиями и теперь он намерен заставить меня отвечать за свои высказывания, то есть, сделает из меня настоящего эльфа в отличие от того ничтожества, коим я являюсь на данный момент. А армейская дисциплина типа должна этому поспособствовать. Я спросил, отдает ли он себе отчет, что имеет дело с абсолютно не приспособленным к какой-либо дисциплине существом? На что Михаэлис мудро заявил, что это только пока. На всякий случай я уточнил, собирается ли он в дальнейшем спрашивать моего желания, прежде чем реализовать свои новые бредовые задумки? «А зачем?» - резонно поинтересовался Михаэлис, и я понял, что а) он действительно не собирается ничего спрашивать, б) мне действительно крышка. Терять было нечего, поэтому я пожал плечами и заявил, что, в общем-то, не имею ничего против того, чтобы здесь находится, в конце концов, спальни общие, а столько накачанных милых мальчиков сразу я еще никогда не видел…
И тогда Михаэлис сломал мне руку. Должно быть, в воспитательных целях. К счастью, никто, кроме нас, не видел, как я, шипя от боли и пытаясь пристроить руку так, чтобы было удобнее, падаю на одно колено под пристальным взглядом Великого Педагога. Михаэлис сказал, что ему не нужны неприятности. Я сказал, вернее, простонал, что он их уже нашел, что неприятности – мое второе имя. Дроу пожал плечами и шагнул ко мне. Я невольно отшатнулся в предчувствии новой боли, но он только наклонился, поводил над моей рукой узкими, как у женщин и музыкантов, ладонями, и боль прошла, а вместе с ней исчезло и ощущение скованности. Я помахал рукой с целью убедиться в ее целостности и открыл рот. «Тебе лучше помолчать», - заметил дроу, все еще согнувшись надо мной и закрывая от меня небо. Я взбесился и сказал, что он может сломать мне руку снова, или даже обе сразу, но не может указывать, что я должен делать. Достаточно того, что он уже сделал. Михаэлис сказал, что, судя по моей реакции, еще недостаточно, но он будет над этим думать. «Только думай головой, а не тем, чем ты там думал до сих пор!» - огрызнулся я, поднимаясь и отряхивая красный плащ. Михаэлис вздохнул, вякнул что-то насчет проблемных детей и методов воспитания, а потом, наконец, оставил меня в покое. Просто повернулся и ушел, даже не попрощавшись, как будто ничего и не было…
А собственно, ничего и не было, верно? Рука цела, а за моральный ущерб в королевской гвардии ни с кого не спрашивают. В любом случае стоит записать в записную книжку памяти: Михаэлиса раздражает все, что касается гейской тематики. Пункт раз. Я всерьез намеревался собрать как можно больше пунктов и найти слабое место у этой твари со взглядом недавно пообедавшей змеи. Может, его действительно раздражает мой образ жизни - меня, в свою очередь, раздражает, когда мне ломают руки и пытаются навязать свое мировоззрение - пусть правильное (кстати, а кто это сказал?...), пусть вполне согласующееся с инстинктом самосохранения, но не мое, а значит, органически мне чуждое.
Так я объявил войну. Про себя, потому что говорить это дроу - пожалуй, самый надежный способ самоубийства. Осталось только продумать стратегию и тактику и поднапрячься над вопросом: не хотят ли Боги, чтобы я выжал из этой ситуации что-нибудь для себя полезное? Я, конечно, не имею в виду службу в гвардии, что в этом может быть полезного, кроме кучи неприятных ощущений, но выяснить все-таки стоит…
-Джулиан, ты вообще меня слышишь? Эй!
… и если я в итоге выясню, что на самом деле Михаэлис просто хочет меня также, как остальные (ну-ну, Джули, не преувеличивай, лучше вспомни, сколько раз тебя отшивали)… что ж, тогда у меня будет верный шанс нанести удар – один, но наповал. И пускай потом у меня не останется ни одной целой косточки, я буду знать, что эту войну я выиграл…
-Джули, ты чего? – Рене озабоченно нахмурился и пощелкал пальцами возле моего носа. – Ухмыляешься так, будто решил устроить конец света на пару миллиардов лет раньше срока …
-А? – я рассеянно глянул на Рене. Откуда он взялся?
-Ну, наконец-то, очухался, - с удовлетворением в голосе констатировал Рене. Он засунул пальцы рук за ремень и выпрямился. – Слушай, я не знаю, что с тобой твориться, но если ты сейчас же не прекратишь валяться на кровати и не появишься на плацу, я как твой ротный обещаю всяческие скорые неприятности…. Что это ты делаешь?
-Целую тебя, сладкий… - я действительно этим занимался. Пока он говорил, я немного пришел в себя и обнаружил две любопытные вещи: во-первых, в состоянии бешенства я не заметил, как вернулся в казармы и плюхнулся на свою кровать, дабы в тишине и спокойствии обдумывать планы мести. А во-вторых, злость очень заводит… если бы на месте Рене был кто-нибудь еще, наверное, сейчас я бы среагировал также. Не прерывая поцелуя, я злобно усмехнулся – представляю, что бы сказал на это Михаэлис. Что-нибудь вроде: «Да как у тебя язык повернулся?!....». Я и сам удивляюсь. Но ведь повернулся же. И я действительно не люблю, когда напряжение не находит выхода. Чувствуешь себя как кипящий чайник… Интересно, а что чувствует сейчас Рене?
Я посмотрел на него и увидел, что глаза моего партнера по поцелую томно закрыты. Сам Рене в это время пытался овладеть первенством в странной игре, которую вели наши языки и губы. Я охнул, неожиданно ощутив довольно чувствительный укус в районе нижней губы. Во рту тут же появился солоноватый привкус. Ну надо же, кто бы мог подумать – Рене целовался так агрессивно… оч-чень интересненько, будет ли он таким же в постели?...
Рука Рене легла на мою макушку, собирая в хвост длинные светлые пряди. Еще один укус, на этот раз пострадала верхняя губа. Напряжение становилось невыносимым. Кажется, Рене это тоже почувствовал, потому что заработал языком еще яростней, и не могу сказать, что мне не понравился его напор. Просто было немного неожиданно… Я завел свои руки за его спину и осторожно опустил на плечи. Так, теперь немного откинуться назад, увлекая за собой ничего не замечающего эльфа. Обычно это срабатывает, и потенциальный любовник только потом понимает, что он уже в кровати, а значит, черта пройдена и отступать уже некуда, да, собственно, и незачем. Вот и в этот раз я добился своего – Рене сам отвел мою голову за волосы еще дальше назад и… Ай! Твою мать!...
-Блин!... – я прижал к опухающей, расцарапанной перстнем щеке ладонь и обиженно глянул на Рене. Лесной эльф стоял, выпрямившись, и вытирал губы с совершенно непроницаемым выражением зеленых глаз. Вокруг его губ, как я и мечтал, появился красноватый ободок (представляю, что тогда творилось с моими), но сами они странно кривились… Я похлопал ресницами, смахивая невольно выступившие в момент пощечины слезы, и раздраженно рявкнул:
-Да за что?!
Рене фыркнул. Нахмурился. Поправил форму. Сумрачно посмотрел на меня, все еще сидящего на кровати:
-Гауптвахта. Три дня. За неподчинение начальству.
Я ошарашено посмотрел на него. Вот… вот… противный, ей-богу! Только что едва не трахал меня языком, а теперь строит из себя образцового ротного! Да что они все, сговорились, что ли?! Это что, игра под названием «Выведи из себя Джулиана так, чтобы он взорвался, затеял драку, устроил истерику или пошел повесился»?...
-Пошел ты, Рене. Просто – пошел ты, а куда – думаю, и сам путь найдешь, –спокойно, Джули, спокойно… Скандала они от тебя не дождутся… Подумаешь, сперва руку сломали и по мозгам проехались, а потом врезали по морде, да еще так по-девчоночьи, задев вдобавок чувства… в том числе, чувство собственного достоинства. Разве все это вместе взятое – повод, чтобы считать весь мир куском дерьма, а любимого человека… эльфа… скотиной?
-Ну ты и скотина! – покачал головой я, стирая кровь с губ тыльной стороной ладони.
-Четверо суток, - добавил Рене. Он-то был уже вполне собран, играя привычную роль командира. Я не собирался подыгрывать ему, и то верно: ну какой из меня, нафиг, подчиненный?...
-И сволочь.
-Пять суток.
-И еще недотраханный гомик! – конечно, в моих устах это звучало как-то странно, но Рене, кажется, задело.
-Я не… Неделя гаупвахты. Сам пойдешь или, может, тебя отнести? – язвительно спросил Рене. Я кивнул:
-Лучше, конечно, отнести, чего-то вломак ножками топать…
-Шагом марш! – взорвался первым Рене… Короче, на гаупваху я все-таки дошел сам. Под присмотром двух здоровенных амбалов из нашего же отряда.
«Зашибись!» - хором сказали Боги на седьмой день и снесли весь мир к такой-то матери…
Хотя в моем положении оказалось полно плюсов. Точнее два – в лице Ульха и Стоуна, которые приветствовали меня чем-то вроде радостного мычания, а Стоун ехидно добавил:
-Я так и знал. Нужно было все-таки поспорить…
-Спасибо за хорошую компанию! – обернулся я к Рене. Ответом мне стала гулко хлопнувшая дверь. Ну и ладно. Я огляделся: каземат как каземат, в меру сырой и промозглый. Бывало и хуже. Не берусь описывать вам количество и качество всех казематов, в которых я когда-то бывал, но для примера могу назвать подвальчик в особняке Коэля. Как-то он отвел меня туда и самозабвенно оттрахал прямо среди всех этих бочонков и сырых каменных стен. Прижав к полу и скрутив за спиной руки. Даже толком не подготовил, паршивец, так его все это садо-мазо завело. Я потом три дня ходил с трудом – потому и запомнил ту «увлекательную» экскурсию надолго…
-Ну, парни, чем займемся? – я радостно потер руки. – Холодно здесь как-то… Предлагаю бухнуть.
-Я-то за, – брякнул Стоун. – Что бухать будем? Воду из лужи или, может, мы магичить умеем? Ах, не умеем? Тогда какого хера треплемся?
@темы: побредушки, кто о чем, а Сэш - о слэше
-
-
13.08.2010 в 20:00Тогда такой момент - Я уже не так подробно помню сюжет и намереваюсь перечесть только после выхода продолжения. Поэтому, к сожалению, уже не могу подробно обсуждать нюансы))) Осталось одно чувство - хочется проды, уж больно ГГ нравится. Тяготею к таким вот неунывающим оптимистам.
-
-
13.08.2010 в 20:11-
-
01.02.2011 в 21:14-
-
04.02.2011 в 16:57-
-
26.08.2012 в 23:15-
-
27.08.2012 в 00:06-
-
27.08.2012 в 10:48-
-
15.09.2012 в 18:03. Джули няшечка и как противоположность Микеле очень даже.
Спасибо ))) Джули - моя молодость, поэтому я к нему очень нежно отношусь ))) А Михаэлис - его я тоже знаю лично ))) Вот такие мэри-сью вышли, рада, что понравились.
Арлинг, Найнив,
Ох, спасибо за такую верность. И не уходите. Два (или сколько там) года ничего писать не хотелось, а вот в последнее время чего-то разошлась... Вот закончу сказки - и попробую дописать.
-
-
16.09.2012 в 17:16-
-
16.09.2012 в 19:26-
-
17.09.2012 в 11:50-
-
17.09.2012 в 16:11-
-
17.09.2012 в 16:21-
-
20.09.2012 в 16:56Ой. Это в плане, что я прочувствовала )
-
-
23.02.2016 в 21:39-
-
24.02.2016 в 10:47-
-
25.02.2016 в 21:50-
-
15.03.2016 в 06:10Автор, а автор, до 50 лет хоть наброски обнародуешь?))